24 сентября 2019 года

состоялось очередное заседание Президиума Российской академии наук

Председательствует на заседании президент РАН академик РАН Александр Михайлович Сергеев.

х х х

На заседании Президиума РАН состоялось вручение диплома «Почетный профессор Российской академии наук» директору Федерального государственного унитарного предприятия «Российский федеральный ядерный центр — Всероссийский научно-исследовательский институт экспериментальной физики» доктору технических наук Валентину Ефимовичу Костюкову.

Это звание Валентину Ефимовичу Костюкову президиум РАН присвоил 25 июня 2019 года. Он является автором более 100 научных работ, в том числе двух монографий и одного учебного пособия, правообладателем восьми объектов интеллектуальной собственности и автором шести патентов на изобретения. Герой России, награжден орденом Почета, орденами «За заслуги перед Отечеством» III и IV степени, является лауреатом Государственной премии РФ в области науки и техники, за большой личный клад разработку создание новых образцов специальной техники, ему объявлена Благодарность Президента РФ.

Диплом «Почетный профессор Российской академии наук» вручает президент РАН академик РАН Александр Михайлович Сергеев.

х х х

На заседании Президиума РАН состоялось вручение диплома иностранного члена РАН профессору Джеку Донгарру (США). На прошлом выборном собрании членов Российской академии наук иностранным членом РАН избран известный ученый, заслуженный профессор Университета Теннесси (США), заслуженный научный сотрудник Ок-Риджской национальной лаборатории, член Национальной инженерной академии США, иностранный член Лондонского королевского общества профессор Джек Донгарра.

Профессор Донгарра — крупнейший специалист в области суперкомпьютерных технологий и методов решения задач на компьютерах с параллельной архитектурой. Он является инициатором и создателем большого числа программных пакетов и систем, используемых для математического моделирования на суперкомпьютерных системах, один из соавторов списка ТОП-500 самых мощных суперкомпьютеров мира.

Профессор Донгарра — директор-основатель лаборатории инновационных вычислений Университета Теннесси, которая считается одной из ведущих лабораторий мира в области численных методов в линейной алгебре и распределённого вычисления. Автор более 400 научных публикаций и книг. Является лауреатом премии Сидни Фернбаха и золотой медали Института инженеров электротехники и электроники, награжден многими другими престижными наградами.

Диплом и значок вручает президент РАН академик РАН Александр Михайлович Сергеев.

х х х

Члены Президиума заслушали сообщение «Современный Китай: внутренние и внешние вызовы на новом этапе преобразований».

Докладчики — доктор исторических наук Александр Владимирович Ломанов (Национальный исследовательский институт мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова РАН),

доктор исторических наук Сергей Геннадьевич Лузянин (Институт Дальнего Востока РАН).

 

Доктор исторических наук, профессор РАН Александр Владимирович Ломанов — заместитель директора ИМЭМО имени Е.М. Примакова РАН.

 

Ныне в Китае говорят, что мир переживает «великие изменения, каких не было сто лет». Эта фраза впервые появилась летом 2018 года в выступлении китайского лидера Си Цзиньпина на совещании по внешнеполитической работе. Нет официальной трактовки, объясняющей, почему речь идет именно об одном, а не о полутора, двух или трех столетиях. Китайские эксперты полагают, что это намек на смену мирового лидера. Сто лет назад после завершения Первой мировой войны США начали замещать в этом статусе Великобританию, теперь на эту роль способен претендовать Китай.

Неотъемлемым дополнением к данному тезису внутри Китая выступает заявление о том, что страна проходит через «самый лучший период развития в Новое время». Зафиксированные в 2017 году на XIX съезде КПК планы развития охватывают три ближайших десятилетия. В 2020 году Китай намерен построить «общество малой зажиточности», избавившись от нищеты. К 2035 году намечено осуществить «базовую социалистическую модернизацию», что позволит Китаю оказаться среди развитых стран. А к середине нашего века, к столетию образования Народной республики, предполагается войти в ряды мировых лидеров. Руководство КНР уверяет, что страна сможет использовать «период исторических шансов» и успешно осуществить «великое возрождение китайской нации».

Однако темпы роста ВВП Китая неуклонно замедляются, что особенно заметно на фоне феноменальных показателей предыдущих десятилетий. Ожидаемый рост за 2019 год составит 6,1-6,2 %, что укладывается в намеченный властями на этот год диапазон от 6 до 6,5 %. Удержать показатели на данном уровне в 2020 году будет сложно из-за ухудшения внешних экономических условий, прежде всего по причине торговой войны с США.

Следует подчеркнуть, что торговая война усугубляет экономические трудности Китая, но не является их исходной причиной. Об этом нужно помнить при оценке реальной степени готовности Пекина идти на серьезные уступки ради договоренности с Вашингтоном. Примирение с США не решит структурные проблемы китайской экономики, хотя и обеспечит более комфортные условия для проведения преобразований в условиях «новой нормальности». Китай быстро теряет преимущества как экспортер трудоемкой продукции. Переход от «изготовления в Китае» к «разработке в Китае», к инновационной экономике, становится единственной возможностью не застрять в «ловушке среднего уровня доходов», повысить производительность труда и выйти в число мировых лидеров. Китайские власти освоили навыки эффективного планирования распределения ресурсов в интересах поддержки частного сектора экономики, где происходит создание инноваций.

Программа «Сделано в Китае 2025» обрела мировую известность из-за недовольства Запада. Китайское лидерство в робототехнике, искусственном интеллекте и транспортных средствах с новыми источниками энергии означало бы сокращение прибылей западных производителей высокотехнологичной продукции. Обвинения в «краже технологий» и «несправедливой конкуренции» нацелены на то, чтобы с помощью внешнего давления, включающего ограничение поставок комплектующих для китайских производителей телекоммуникационного оборудования наподобие Huawei и ZTE, вынудить Пекин пересмотреть национальную промышленную политику. Это серьезный вызов для китайских реформ, который обеспокоил руководство КНР и привел к интенсификации усилий по повышению уровня самообеспеченности по ключевым технологиям.

Увеличение роли рынка при укреплении политической власти КПК выглядит для иностранных наблюдателей как попытка совместить несовместимое. На Западе скептики предсказывают, что силы неравны и государство обязательно попытается командовать частным бизнесом, предлагая неверные решения, а это приведет к краху негосударственных предприятий. На деле власти стремятся одновременно оказывать поддержку частным компаниям и добиваться повышения эффективности госпредприятий, о приватизации которых в нынешних условиях говорят все меньше.

Осуществление с 2017 года стратегии военно-гражданской интеграции нацелено на то, чтобы привлечь частный бизнес к военным разработкам, где прежде доминировали государственные предприятия. Это еще один канал для стимулирования инноваций в технологиях двойного назначения и повышения эффективности государственных предприятий в сфере ВПК.

С 2013 года Китай ведет разработку новой активной внешней политики. Ее наиболее существенными и значимыми компонентами стали инициатива «пояса и пути», а также идея строительства «сообщества судьбы человечества». Стремление создать альтернативу западной «дискурсивной гегемонии» сопровождалось попытками предложить внешнему миру китайские подходы к глобальному управлению. Нежелательным побочным последствием этих усилий стал рост настороженности Запада по отношению к стремлению Китая «экспортировать авторитарную модель».

После того, как в 2017 году США объявили Китай своим «соперником», весной 2019 года их примеру последовала Европейская комиссия. Пекин дал ответ на этот вызов. Белая книга «Позиция Китая в отношении китайско-американских торгово-экономических консультаций» (июнь 2019 года) возложила всю вину за срыв китайско-американских переговоров на администрацию США, подчеркнув, что Китай никогда не пойдет на компромисс по ключевым национальным интересам. Ответом на американскую концепцию «соперничества» стала «Белая книга по обороне в новую эпоху» (июль 2019 года), содержащая более жесткую, чем прежде, критику политики США и более резкие заявления о решимости использовать силу для предотвращения независимости Тайваня.

При Си Цзиньпине Китай пошел по пути укрепления власти КПК и усиления присутствия официальной идеологии в жизни общества. Этот поворот вызвал глубокое неприятие у западных экспертов, уповавших на то, что переход к рыночной экономике приведет Китай к неизбежной демократической трансформации.

Рациональным объяснением беспрецедентного для периода реформ наращивания идеологической работы внутри Китая является появление в стране с многообразной экономикой не менее многообразных идейных течений, бросающих вызов нормативной идеологии — как «прозападных», так и левацких. Главной мишенью для критики выступает течение «исторического нигилизма», которому адресованы упреки в очернении истории КПК и КНР, попытках «оклеветать» героев революции и Войны сопротивления Японии, объявить путь социализма «исторической ошибкой». Лозунг XIX съезда КПК «Не забывать изначальные помыслы, помнить про свою миссию» носит ярко выраженную историческую направленность и нацелен на заблаговременную идеологическую подготовку к празднованию в 2021 году столетия создания правящей партии.

В экономике власть привлекает к поиску ответов на вызовы развития частный бизнес, в области идеологии и политики — интеллектуальную элиту. В начале 2019 года была создана Академия истории Китайской академии общественных наук (КАОН), призванная стать специализированной базовой исследовательской организацией национального уровня. Она должна осуществлять скоординированное руководство историческими исследованиями в масштабах всей страны, вести систематизацию материалов и составление планов исторических исследований, руководить подготовкой и исполнением крупных исследовательских проектов. Новая Академия организована на базе исследовательских институтов исторического профиля КАОН. В приветствии Си Цзиньпина было подчеркнуто, что «история — это зеркало, знающий историю обладает мудростью»; «исследования истории — это фундамент всех общественных наук». Китайский лидер призвал «объединить исследовательские силы в сферах китайской истории, мировой истории и археологии»; «ускоренно создавать систему исторической науки с китайской спецификой»; «объединить исследователей истории всей страны».

Престиж и влияние КАОН заметно выросли после того, как в мае 2016 года Си Цзиньпин поставил цель создания философии и общественных наук с китайской спецификой. По сути власти поручили ученым поработать над тем, чтобы страна обрела во внешнем мире «право голоса» в трактовке китайской практики и объяснении глобальных тенденций.

Компетенции КАОН позволяют использовать кадровый и научный потенциал институтов Отделения международных исследований КАОН для создания новых институтов научной дипломатии на важнейших направлениях китайской внешней политики.

В апреле 2019 г. в Пекине состоялось открытие созданного по указанию Си Цзиньпина Института Китай-Африка. Он призван стать площадкой для сотрудничества и научных обменов между Китаем и Африкой, организации совместных исследований, подготовки кадров высшей квалификации, перевода научных публикаций, взаимодействия с африканскими «мозговыми центрами» в интересах проекции вовне китайских подходов к экономическому развитию и государственному управлению. Одной из задач является противодействие влиянию рассуждений западных экспертов о «неравноправном» характере сотрудничества Китая со странами Африки. Кадровой и научной базой новой структуры выступает Институт Западной Азии и Африки КАОН.

Другим примером стало создание в 2017 году на базе Института Европы КАОН зарегистрированного в Будапеште Института Китай — Центральная и Восточная Европа. Приоритетной целью данной структуры является продвижение китайской позиции в общении с научными кругами стран-участников формата «16+1».

С учетом институциональных различий китайский опыт трудно скопировать в российских условиях. Однако даже реформированная РАН, превратившаяся в главный российский центр научной экспертизы, может найти внутри структуры КАОН ценных перспективных партнеров. В частности, в 2017 году был создан Институт экспертизы китайских общественных наук (Чжунго шэхуэй кэсюэ пинцзя яньцзююань) КАОН, призванный стать самой авторитетной структурой в сфере оценки исследовательских институтов, «мозговых центров», периодических изданий и баз данных в области общественных наук. Лозунг института — «Установить критерии, организовать оценку, вести контроль, гарантировать качество». Изучение опыта его осуществления может представлять непосредственный практический интерес для налаживания экспертной деятельности РАН.

 

«Настоящее и будущее российско-китайских отношений».

Доктор исторических наук Сергей Геннадьевич Лузянин — директор ИДВ РАН. Современная картина российско-китайских отношений складывается на фоне важных юбилеев двух стран — 70-летия установления дипломатических отношений и 70-летия образования КНР, а также общей неустойчивой и противоречивой мировой политики.

Положение России и Китая в системе глобальных военно-стратегических, экономических и геополитических вызовов определяется, на наш взгляд, следующими факторами:

- сложившейся структурой международного разделения труда, в центре которой традиционно были Европа и США, которая за последние годы стремительно деформируется, порождая новую идеологию глобального управления. Основным риском в 2019 г. представляется неопределенность мировой политики на фоне фрагментации мирового экономического порядка. Антироссийские санкции и торговые противоречия между КНР и США представляют угрозу не только собственно России и Китаю, но и многосторонней торговле и международному управлению. При этом международные организации (ВТО, ВБ, МВФ) давно нуждаются в реформах, чтобы отразить объективные изменения в мировой экономике, включая интересы стран с формирующейся рыночной экономикой. Очевидно, что повестку ВТО следует дополнить соглашениями по информационным технологиям, по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности и др. РФ и КНР выступают за реформирование этих институтов с учетом новых реалий.

— Демонтированием договорных основ двустороннего (Россия-США) и многостороннего военно-стратегического сдерживания. Очевидно, что уничтожение американцами основ системы контроля над вооружениями не в интересах Китая, который официально никогда не входил в переговорные процессы по ядерному оружию между РФ и США. Москва и Пекин являются членами Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), формат которого активно поддерживают, хотя понимают, что процесс нуклеаризации быстро распространяется по планете, приводит к образованию неофициальных ядерных государств, число которых быстро растет. Китай, скорее всего, будет и дальше продвигать политику «неприсоединения» к российско-американскому переговорному процессу по ракетам разных классов и радиуса действия, несмотря на усилия Вашингтона вовлечь Пекин в стратегический переговорный процесс, превратив двусторонние форматы ДРСМД и СНВ в трехсторонние. Китай вкладывал огромные ресурсы в развитие ракет средней и малой дальности на протяжении десятилетий, чтобы компенсировать американское превосходство в авиации и флоте. В настоящее время КНР вступила в фазу активного строительства и наращивания стратегических ядерных сил.

- Поиском Россией и Китаем оптимального формата партнерства, который, с одной стороны, сохранял бы «свободу рук» в отношениях с третьими странами, а с другой, отвечал старым и новым вызовам, угрозам безопасности двух стран. 14 февраля 1950 г. СССР и КНР был подписан известный «Договор о дружбе, союзе и взаимной помощи», 16 июля 2001 г. — Договор «О добрососедстве, дружбе и сотрудничестве» между РФ и КНР, оформивший стратегическое партнерство и доверительное взаимодействие. Между этими двумя датами эпоха союзничества, взаимопомощи, вооруженных конфликтов, идеологических противостояний, нормализации и стратегического партнерства. Другими словами, исторический отрезок в 51 год вобрал весь спектр межгосударственных отношений: от союза и конфликтов, до нормализации и партнерства.

В настоящее время в отношениях двух стран, фактически, стирается грань между моделями стратегического партнерства и союзничества. Внешние вызовы и угрозы (прежде всего, со стороны США) подогревают в обществах и СМИ России и Китая тенденцию в направлении союза. При этом в российских и китайских правящих элитах доминирует мнение о том, что союзнические отношения нежелательны, поскольку предполагают жесткие взаимные обязательства и ограничение в отношениях с третьими странами. При этом есть общее понимание, что действующий Договор 2001 г. (пролонгация через 2 года) необходимо расширить и дополнить. Видимо, речь пойдет в первую очередь о ст. 9 договора.

В статье 9 говорится: «В случае возникновения ситуации, которая, по мнению одной из Договаривающихся Сторон, может создать угрозу миру, нарушить мир или затронуть интересы ее безопасности, а также в случае возникновения угрозы агрессии против одной из Договаривающихся Сторон, Договаривающиеся Стороны незамедлительно вступают в контакт друг с другом и проводят консультации в целях устранения возникшей угрозы».Очевидно, что содержание статьи не отвечает уже уровню безопасности двух стран. Потребуется диверсификация не только текста договора, но и всей двухсторонней военно-технической повестки и качественное углубление сотрудничества на данном направлении.

В этой парадигме — формирования нового типа «полусоюзнических отношений» между Россией и Китаем происходит обновление и наполнение военно-стратегической повестки двух стран. Явным, дополнительным стимулом к ее углублению стало официальное решение руководства США (2018) об определении Китая и России в качестве главных военно-стратегических противников Америки. Стороны, начиная с 2018 г., перешли к дополнительным формам военного сотрудничества, которые позволяют говорить о новом качестве отношений. В ближайшие месяцы можно ожидать заключения нового соглашения о военном сотрудничестве между РФ и КНР, которое заменит соглашение 1993 г. Россия завершила поставки в КНР 24 истребителей Су-35С и заканчивает поставки комплекса ПВО С-400. Регулярный характер принимают стратегические учения: «Восток-2018», в текущем году состоится — «Центр-2019». Наряду с этим продолжается проведение совместных учений («Морское взаимодействие», «Воздушно-космическая безопасность» и т.п.). Регулярным стало боевое патрулирование дальней бомбардировочной авиации двух стран над Тихим Океаном. Находится в стадии обсуждения вопрос о проведении совместных учений в различных точках мира, например, на Ближнем Востоке, создании военно-морских баз на дальних рубежах.

Китайцы вполне осознают, что находятся на пороге гонки ядерных вооружений в Азии, где их противником будут США, которые в настоящее время заняты активным поиском мест размещения в Азии ракетного оружия средней дальности наземного базирования. Для Китая поддержание с Россией высокого уровня военно-стратегического взаимодействия стало одним из ключевых приоритетов национальной безопасности. Понятно, что Китай исходит, прежде всего, из собственных интересов и российский стратегический потенциал рассматривается Пекином в контексте китайской безопасности. При этом и Россия рассматривает китайский стратегический фактор с точки зрения своих интересов. Сложение этих интересов дает важный политический баланс взаимодействия России и Китая в сфере стратегической, военной безопасности.

Достаточно новой и чрезвычайно сложной проблемой в российско-китайских отношениях является формирование, так называемого, большого евразийского пространства (БЕП) или Большой Евразии, в котором Россия и Китай выступают в качестве ключевых акторов. Институционально данный процесс развивается в рамках взаимодействия двух основных континентальных проектов — Евразийского экономического союза (ЕАЭС) и китайской инициативы «Один пояс и один путь». Инициатива Одного пояса — это долговременная стратагема китайского освоения Евразии, выход Поднебесной вовне. Поэтому проект несет для России, и вызовы, и определенные риски, и возможности в плане использования китайского потенциала для собственного развития.

До 8 мая 2015 г., т.е. до подписания Совместного заявления двух стран о запуске механизма сопряжения между ЕАЭС и Китаем, Пекин достаточно критично воспринимал деятельность евразийского союза. Многие китайские эксперты говорили о возможной конкуренции ЕАЭС и китайской инициативы «Одного пояса». В настоящее время Совместное заявление между ЕАЭС и Китаем является важным политическим компромиссом двух стран на признание (де-юре и де-факто) равных прав на самостоятельное развитие обоих проектов и их сопряжение /стыковку, взаимодействие.

Экономическая часть «сопряжения» предполагает, в том числе, совместное развитие транспортной инфраструктуры, торговли и инвестиций, которая пока отстает от политической части. Наблюдается пока китайское превосходство в сфере торговли, инвестиций и транспортно-логистических операций, которые преимущественно идут через Казахстан и другие государства, минуя восточную часть российского Транссиба.

При этом реализация сопряжения происходит на фоне активной инфраструктурной и инвестиционной политики Китая в государствах Центральной Азии и других субрегионах. Россия явно уступает КНР в этой конкуренции, сохраняя свои позиции в основном в сфере безопасности в регионе, включая формат ОДКБ. Отношения ЕАЭС и Китая пока строятся на не преференциальной основе, что было формализовано и подтверждено в рамках соглашения между ЕАЭС и КНР от 17 мая 2018 г. о развитии торгово-экономического сотрудничества с евразийским союзом.

Для России, как считает большая часть российских экспертов, — создание зоны свободной торговли между ЕАЭС и КНР, пока преждевременный шаг в нынешних условиях китайского экономического доминирования в регионе. При этом Пекин согласен на создание с ЕАЭС зоны свободной торговли в отдаленной перспективе.

Международная (региональная) повестка строится на общности подходов России и Китая по принципиальным вопросам современного миропорядка и ключевым международным проблемам, включая ситуацию на Корейском полуострове, в Афганистане, на Ближнем Востоке, в Северной Африке, в Латинской Америке. Позиции совпадают или близки. Особую ответственность Москва и Пекин чувствуют за положение дел в АТР. Совместные усилия двух стран привели к расширению ШОС (за счет вступления Индии и Пакистана до 8 постоянных членов) и диверсификации повестки БРИКС. Оба этих проекта отражают рост регионального и глобального веса России и Китая в мире.

Для России особую значимость имеет укрепление ШОС, не только в плане усиления региональной безопасности (борьба против трансграничного терроризма, вопросы Афганистана, страны Центральной Азии и др.), но и континентальных перспектив обустройства большого евразийского пространства (БЕП). Явной альтернативой региональным интересам России и Китая в АТР выступает новый проект Вашингтона — Индо-Тихоокеанский регион (ИТР) в составе: США, Индии, Австралии и Японии. Очевидно, что формируется многоуровневая конфликтная среда в АТР в экономико-интеграционных, финансово-технологических, военно-политических и институциональных сферах, в которой китайско-американское противостояние, видимо, будет ключевым, длительным и системным.

Приоритетным в международной региональной повестке является развитие координации в рамках стратегического треугольника России, Индии и Китая. Сформирован механизм регулярных встреч руководителей, премьер-министров, министров иностранных дел трех стран. Формат РИК, фактически, формирует ядро Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) и рамки евразийского сотрудничества, в котором Индия пока относительно новый участник.

 

В двусторонней российско-китайской торговле в 2018 — пер. пол. 2019 гг. сохранялись противоречивые тенденции. С одной стороны, скачок нефтяных цен привел к резкому (на 27,1%) увеличению товарооборота до 107 млрд. долл. с появлением у России небольшого положительного сальдо в 4 млрд. долл. При существенном росте поставок в КНР минерального топлива и ряда сельхозкультур, имел место резкий спад в российском экспорте (до 1%) отдельных видов гражданской машино-технической продукции. Статистика 1 кв. 2019 г. показывает, что тенденции к спаду гражданских машино-технических поставок в Китай ослабли, есть небольшой рост. На полях визита Си Цзиньпина в С-Петербург (5 июня 2019 г.) было подписано соглашение о развитии торговли в национальных валютах. Растет сотрудничество в научно-технической сфере, увеличивается интерес китайских высокотехнологичных компаний к российскому рынку, российскому инновационному потенциалу (закупка «Хуавэй» российских активов в сфере искусственного интеллекта) и осуществлению совместных проектов. В настоящее время сняты технические ограничения и барьеры для сельхозимпорта из России (рис, соя, кукуруза и др.).

С другой стороны, полностью сохраняются (увеличиваются) диспропорции — доминирование ресурсно-сырьевой в российской и машино-технической в китайской части двусторонней торговли. На 2019 г. данная тенденция при дальнейшем увеличении общего товарооборота будет нарастать. Подобная модель, сложившаяся еще в 1990-е годы, объективно отражает асимметрию экономических потенциалов и структуру экономик двух стран. Очевидно, что необходима диверсификация российского экспорта и развитие совместных проектов в сферах высоких технологий и пр.

Слабым местом на российско-китайском экономическом треке остается инвестиционное сотрудничество. Уровень взаимодействия пока не соответствует ожиданиям сторон. Среди факторов, увеличивающих издержки бизнеса в России, — недостаточный уровень защиты прав собственности, сложность процедур доступа к финансовым услугам, недостаточный уровень правоохранительной деятельность, бюрократизм и пр.

Многие российские и китайские эксперты справедливо ссылаются на достаточно успешный опыт Китая при реализации различных инвестиционных проектов в других странах и регионах. Так, в 2017 г. объем общемировых исходящих прямых нефинансовых инвестиций из Китая составил 120,1 млрд. долл, что на 29,1 % ниже по сравнению с 2016 г. В 2017 г. деньги были направлены на развитие 6236 предприятий в различных странах мира. Объем портфельных инвестиций за рубежом в 2017 г. составил 102,1 млрд долл. Китай подписал инвестиционных соглашений на реализацию 782 проектов на сумму 197,7 млрд. долл.

В отличие от российско-китайской торговли, объем прямых китайских инвестиций в Россию в 2018 г. сократился. По оценкам экспертов, объем ПИИ из КНР в Россию с января по июнь 2018 г. снизился на 24% по сравнению с аналогичным периодом 2017 г. Объем китайских инвестиций в Россию значительно превышает российские инвестиции в Китай. Китайские инвесторы в России в основном вкладывают средства в энергетический, сельскохозяйственный, строительный сектора и в сферу легкой промышленности. Российские инвестиции в Китае направлены преимущественно в производственную отрасль, сектор строительства и транспортных перевозок.

Многие китайские эксперты, как один из вариантов снижения рисков и барьеров на пути российско-китайского инвестиционного и торгового сотрудничества, предлагают создание зоны свободной торговли (ЗСТ) между двумя странами. В частности, разработать совместное технико-экономическое обоснование для постепенного продвижения переговоров по российско-китайскому соглашению о ЗСТ.

. Если сравнить объемы накопленных прямых китайских иностранных инвестиций вотдельных западных за 2005-2017 г., очевидно, что Россия значительно отстает по данному показателю (таблица).

 

Таблица. Объем накопленных инвестиций за 2005-2017 гг., млрд. долл.

Страна получатель      Объем инвестиций

США                                171,04

Великобритания                 72,39

Швейцария                        60,01

Бразилия                           54,56

Канада                               49,42

Россия                               38,15

Источник: Does China Dominate global investment? https://chinapower.csis.org/china-foreign-direct-investment/

 

Гуманитарное и научно-техническое сотрудничество двух стран носит многоплановый, комплексный характер. В рамках визита Си Цзиньпина на Петербургский экономический форум (июнь 2019) было подписано Совместное заявление об отношениях всестороннего стратегического сотрудничества в новую эпоху. Документ содержит большой раздел о гуманитарном сотрудничестве из 11 пунктов, охватывающих сферы образования, молодежных обменов, здравоохранения, культуры и искусства, спорта (включая подготовку к зимней Олимпиаде 2022 г. в КНР), туризма, защиты природы, лесов и редких животных, увековечения памяти героических деятелей и т.д. Гуманитарное сотрудничество осуществляется не только за счет контактов на высшем уровне, но и на среднем и низших этажах.

В 2018-2019 гг. в рамках объявленного годами межрегионального сотрудничества, создано 135 пар городов — побратимов, дружественных провинций и краев. По самым последним данным, число китайских студентов, обучающихся в вузах РФ — около 30 тыс. чел. Китайские студенты занимают второе место в России, уступая только студентам из Казахстана. Количество российских студентов в КНР немного не дотягивает до 20 тыс. По данным на 2019 г. в России действуют 19 Институтов Конфуция и 5 кабинетов Конфуция. Россия же в КНР открыла 35 центров русского языка и культуры. В Китае русский язык преподается в 153 вузах, также русский преподают в 83 средних учебных заведениях. В России по статистике китайский язык преподается в 230 учебных заведениях, общее количество изучающих китайский язык 26 тыс. чел.

18 июля 2019 г. в Пекине состоялось подписание Дорожной карты сотрудничества Российской академии наук и Академии наук КНР, участники подписания — президент РАН А.М. Сергеев и президент КАН Бай Чуньли. Этот документ предусматривает договоренности о следующих проектах: совместные морские экспедиции — в Южно-китайское море и восточную Арктику — для установления источников выбросов метана; научное сотрудничество по изучению Тибетского плато; исследования деятельности мозга и другие», — отмечалось в сообщениях информационных агентств.

Итоги и рекомендации

- Россия и Китай должны выступать против фрагментации международных отношений, поддерживать открытость и свободу торговли, укреплять центральную роль ООН, систему международного права, реагировать на опасные тенденции демонтирования механизмов глобального управления. Россия и Китай, несмотря на экономические санкции и торговые войны, пока не могут игнорировать роль западных рынков, капитала, технологий в обеспечении экономической безопасности и развития.

- В настоящее время просматривается два сценария эволюции модели российско-китайских отношений: а) превращение Договора 2001 г. в союзнический при возникновении форс — мажорных обстоятельств; б) радикальное углубление формата стратегического партнерства за счет дальнейшей военно-политической интеграции. Неизбежна диверсификация договора 2001 г. и формирование некоего квазисоюза, основанного не на обязывающем договоре, а на политическом консенсусе. Текущий анализ указывает на большую вероятность данного сценария.

- Российско-китайские отношения в военно-политической сфере достигли такого уровня развития, что, даже в отсутствии формального военного союза, противник, готовящий нападение на одну из стран, должен будет принимать во внимание различные варианты совместного реагирования России и Китая. Подобная стратегическая определенность уже оказывает существенное сдерживающее влияние на поведение США.

- Развитие российско-китайского взаимодействия в Большой Евразии, углубление торгово-инвестиционного, инфраструктурного развития континента — стратегическая цель обоих государств. Россия, являясь ядром Евразии, имеет объективные возможности стать системообразующим звеном трансконтинентальных перевозок и региональной интеграции.

- Принципиально важной задачей на перспективу является внутренняя сбалансированность российско-китайских отношений с точки зрения экономики и безопасности. Возможности выравнивания торгового баланса связаны с необходимостью диверсификации российского экспорта, совместным развитием цифровой экономики, развитием высоких технологий и сотрудничеством в Евразии. Учитывая остроту американо-китайской торгово-тарифной войны, для России возникают дополнительные «окна возможностей» расширения экспорта сельхозпродукции и ряда других отраслей. Российским производителям необходимо создавать на территории Китая «систему доводки» своих товаров до потребителя — дистрибьюторские сети и пр.

- Для увеличения объема инвестиций Китая в России требуется создание стабильных и прозрачные условий для инвестирования, включая возможность для инвесторов зафиксировать условия ведения проектов на длительный промежуток времени (речь идет о фиксации налогов, определении количества административных процедур и т.д. с тем, чтобы они не менялись в течение длительного периода времени). Снижение неопределенности, упрощение процедуры, позволит повысить ожидаемую доходность того или иного планируемого проекта.

- Для России и Китая все более актуальным становится углубление и расширение научных связей и повышения эффективности взаимодействия в области прикладных технологий. К приоритетным сферам научной кооперации относятся космонавтика, атомная энергетика, предотвращение природных катастроф и их последствий, борьба с загрязнениями воды и воздуха, геопространственные технологии, новая и возобновляемая энергия, биотехнологии и биомедицина, ядерная физика, океаническая и полярная науки, нанотехнологии, фотоника и проекты в области искусственного интеллекта.

- Тысячелетний политический менталитет лежит в основе китайских шагов в отношении России и других стран. Очевидно, что в рамках двустороннего российско-китайского партнерства просматривается прагматизм Китая и его собственные интересы. Россия должна также выстраивать диалог на основе собственного прагматизма, своих интересов развития и своей безопасности. В данной констатации нет противоречия, поскольку наличие собственных «параллельных» интересов у России и Китая не противоречит общей взаимовыгодной российско-китайской повестке, в которой ключевыми параметрами являются — общая безопасность, взаимное право на развитие и равноправное сотрудничество. Ключевыми балансирами российско-китайских отношений для России на ближайшую и отдаленную перспективу являются: статусный — сохранение роли РФ как мировой державы и укрепление ее военно-стратегических сил.

- На фоне углубления всеобъемлющего партнерства и стратегического взаимодействия Россия и Китай в 2019 г. отмечают 70-летие установления дипломатических отношений. Глобализация и регионализация двусторонней повестки не означает, что Москва и Пекин пытаются восстановить один из «полюсов» классической биполярной системы эпохи холодной войны. Принцип функционирования российско-китайского партнерства — это наращивание совместных возможностей в сфере защиты суверенитета, укрепления безопасности двух стран и соразвития.

Академик РАН Юрий Юрьевич Балега. Подписание Президентом Российской Федерации В.В. Путиным и Председателем КНР Си Цзиньпином 5 июня 2019 года «Совместного заявления о развитии отношений всеобъемлющего партнерства и стратегического взаимодействия, вступающих в новую эпоху», выводит на новый, более высокий, уровень отношения между Китаем и Россией, в том числе, и в области науки, технологий и инноваций, что подразумевает углубление сотрудничества между Академиями.

Первым шагом к укреплению отношений между КАН и РАН было подписание 8 июня 2018 года в присутствии Президента РФ В.В. Путина и Председателя КНР Си Цзиньпина Соглашения о научном сотрудничестве.

В рамках данного Соглашения 19 июля 2019 года состоялось подписание Российско-Китайской Дорожной карты сотрудничества в области науки, научных исследований и инноваций между РАН и КАН. Темы сотрудничества, прописанные в Дорожной карте, включают глубоководные исследования, вопросы нейронаук, исследования сверхбыстрых и сверхсильных лазеров (экологию, геофизику), космические исследования, исследования Тибетского плато, сотрудничество молодых ученых РАН и КАН.

Для реализации Дорожной карты подготовлена программа совместных мероприятий РАН и КАН на период 2019-2021 гг. В марте этого года состоялся Российско-Китайский семинар по глубоководным исследованиям. Также в 2020 и 2021 году планируется проведение симпозиумов по исследованию Тибетского плато и Арктики, нейронаукам, мониторингу и предупреждению стихийных бедствий, космической оптике.

В ходе встречи заместителя Председателя Правительства РФ Т.А. Голиковой с делегацией КАН во главе с президентом КАН академиком Бай Чуньли, состоявшейся 19 июля 2019 г. с участием президента РАН академика РАН А.М. Сергеева, Министра науки и высшего образования Российской Федерации М.М. Котюкова и других, китайской стороной было предложено разработать совместную программу исследований на три года. На конкурсной основе будут отбираться от 3 до 5 проектов, которые будут выполнять ученые и специалисты научных, научно-образовательных и образовательных учреждений и центров России и Китая. Планируется, что финансирование проектов будет выполняться РАН и КАН на паритетной основе в размере 50 миллионов рублей в год с российской стороны и 5 миллионов юаней в год с китайской стороны на каждый проект.

Также развивается сотрудничество в рамках деятельности Альянса

международных научных организаций Инициативы «Один пояс, один путь» (АНСО). Данная ассоциация укрепляет сотрудничество не только между научной общественностью России и Китая, но и между 37 ведущими научными организациями мира. Президент РАН академик РАН А.М. Сергеев является вице-президентом АНСО.

В ближайшее время планируется расширение деятельности АНСО:

- введение стипендий АНСО для молодых ученых,

- учреждение премий АНСО за выдающийся вклад в развитие науки, как для организаций, так и для отдельных лиц,

- организация конференций АНСО по актуальным направлениям,

- организация учебных программ АНСО, с учетом потребностей членов

АНСО и нацеленных на развитие сотрудничества,

- создание совместных исследовательских проектов АНСО,

- создание региональных центров АНСО.

«Китайское присутствие и влияние в Тихоокеанской России. Политическое и идеологическое обеспечение этого участия». Член-корреспондент РАН Виктор Лаврентьевич Ларин. В российском концепте «интеграции России в АТР» с начала второго десятилетия 21 века Китай, с одной стороны, предстает как главный инвестор в развитие Дальнего Востока, с другой, как потребитель его природных и логистических ресурсов. Об этом на самом высоком уровне говорилось достаточно много. И этот подход зафиксирован в целом ряде межгосударственных заявлений, деклараций и соглашений.

Политическое руководство КНР визуально уходит от обсуждения этой темы, никак не обозначая свой интерес к Тихоокеанской России. Причины:

1). Мирная и спокойная граница с Россией рассматривается в Пекине как один из главных факторов обеспечения безопасности КНР. И там стараются не давать поводов для всяких домыслов и конспирологических теорий.

2). Природно-сырьевые ресурсы Тихоокеанской России не являются стратегически важными для обеспечения экономической безопасности Китая. В китайском импорте доля дальневосточных нефти и нефтепродуктов составляет менее 1%, угля — менее 2%, древесины и изделий из нее — менее 4%. Тихоокеанская Россия заметна лишь в китайском импорте рыбы и морепродуктов (1 млн т или 12,2% от всего импорта в 2018 г.), но это составляет лишь 1,5% от общего объема производства морепродуктов в стране.

3). Эта территория, население которой меньше, чем в Харбине, для китайской промышленности в качестве рынка сбыта продукции особого интереса не представляет.

4). Северные и северо-восточные территории Китая (Хэйлунцзян, Цзилинь, Внутренняя Монголия) имеют определенный интерес к Тихоокеанской России, но он касается, в первую очередь, не сырья, а транспортной инфраструктуры региона (Транссиб и порты Приморского края).

Факторы присутствия

1. Доля Китая во внешней торговле региона в последние годы выросла: в 2018 г. она составила в экспорте — до 24,8, в импорте — до 61,9%. Но произошло это не за счет роста объемов торговли ДВФО с Китаем, а по причине снижения объемов торговли с другими основными партнерами региона — Японией и Южной Кореей. Объем торговли ДВФО с КНР сегодня на уровне 2012 г. (10,9 млрд. долл).

2. Более 70% товарооборота ДВФО с Китаем приходится на три территории: Приморский и Хабаровский края и Сахалинскую область. Приморье является своеобразным хабом Тихоокеанской России, через который на большую часть ее территории поступает импорт из Китая (в 2018 г. — 68,2% всего импорта ДВФО из КНР). Хабаровский край и Сахалин обеспечивают половину дальневосточного экспорта в эту страну.

3. Экспорт в Китай имеет значение для очень ограниченного числа отраслей экономики региона. Главные экспортные продукты ДВФО — это минеральные продукты (61% экспорта в 2018 г.), драгоценности (15%), рыба и морепродукты (12%) , древесина и изделия из нее (4%). В этих статьях на долю Китая приходится, соответственно, 16, 0, 44 и 80%. Таким образом, только лесодобывающая и рыболовная отрасли зависят от китайской конъюнктуры. И уж тем более нельзя говорить о превращении Дальнего Востока в «энергетический придаток Китая». Свыше 70% его экспорта энергоресурсов уходит в Южную Корею и Японию.

4. Импортная зависимость от Китая реально существует. Поскольку легкая промышленность в регионе фактически отсутствует, то его зависимость от внешних источников исключительно высока. И это касается уже не только продуктов питания и товаров широкого потребления. В 2018 г. 57% ввезенных регионом машин и оборудования, 51% металлов, по 44% продовольствия и транспортных средств поступило в ДВФО из Китая. Это позволяет констатировать не столько продовольственную, сколько техническую зависимость Тихоокеанской России от Китая.

5. Все попытки привлечь китайские капиталы к развитию индустриального и аграрного секторов экономики Тихоокеанской России пока успешными назвать нельзя. Несмотря на то, что доля ДВФО в объеме накопленных прямых инвестиций в России на январь 2019 г. составила 17%, это всего лишь 619 млн. долл, в общем объеме ПИИ в регионе доля КНР по-прежнему составляет менее 1%.

6. Демографическая составляющая. Массового оседания и натурализации китайских мигрантов на территории Тихоокеанской России не наблюдается. Работа и проживание здесь являются неприоритетными и невыгодными для китайцев. Из пресс-релизов МВД и прессы практически исчезли информация о китайской рабочей силе, используемой в регионе, как и упоминания о китайских рабочих-нелегалах. Сегодня местные власти волнует неконтролируемый приток мигрантов из Узбекистана, а отнюдь не из Китая.

7. Тихоокеанская Россия — зона тесного гуманитарного взаимодействия. Заметно выросло присутствие китайских туристов в ее приграничных районах. В 2018 г. в Приморском крае побывали 365 тыс. китайских туристов (при его населении менее 2 млн. чел.), в Амурской обл. — 101 тыс. (население 793 тыс. чел.), в Забайкалье — 45 тыс. (1,1 млн. чел.).

Выводы:

Относительно китайского присутствия на Дальнем Востоке, их участия в его развитии существует глубочайший разрыв между прогнозами экспертов, намерениями и ожиданиями политиков и практическими результатами.

Муссируемая прессой и некоторыми зарубежными экспертами тема «китайской угрозы» не находит подтверждения. Главная угроза интересам России на востоке исходит от Корейского полуострова, а также увеличения в Тихоокеанской Азии и Северной Пацифике количества угроз общего характера. К их числу относятся: негативные последствия изменения климата, увеличение частоты и масштабов природных катастроф, разрушение экологии, эпидемии, издержки несбалансированного экономического роста и т.п.

Тем не менее, синдром китайской угрозы крепко укоренился в сознании россиян и серьезно влияет на реализацию принятых «наверху» решений в отношении Китая (особенно на уровне министерств, ведомств и местных органов власти).

«Современный Китай: внутренние и внешние вызовы на новом этапе преобразований». Доктор политических наук, профессор РАН

Яна Валерьевна Лексютина — профессор СПбГУ. 

Стоящие перед современным Китаем вызовы можно условно классифицировать на несколько групп: экономические и социально-экономические вызовы; вызовы, связанные с сохранением территориальной целостности и суверенитета Китая; внешние вызовы.

1. Круг вызовов, связанных с сохранением территориальной целостности и суверенитета Китая, включает тибетскую, уйгурскую и тайваньскую проблемы и проблематику Гонконга.

2. Весьма обширен круг экономических и социально-экономических вызовов Китаю. Проводимый китайским руководством на протяжении всего 40-летнего периода реформ и открытости курс на поддержание быстрого экономического роста любой ценой, пренебрегая социальными, экологическими и иными издержками, привел к возникновению и углублению множества проблем, ставящих перспективы экономического роста Китая под сомнение. Вершиной айсберга проблем являются ужасающая ситуация с загрязнением окружающей среды, негативные последствия политики «одна семья, один ребенок», углубляющееся имущественное неравенство, неэффективная финансовая система, повышающийся корпоративный долг и задолженность местных правительств, несбалансированность экономики, избыточные производственные мощности (в особенности, в сталелитейной и цементной промышленности) и пр. Китай стоит перед острой необходимостью смены модели экономического роста, реструктуризации экономики, избегания ловушки «средних доходов», адаптации к потере ряда конкурентных преимуществ и соответственно поиска новых драйверов экономического роста, повышения статуса в глобальной производственной цепочке, поддержания оптимальных темпов экономического развития, сдувания пузыря рынка недвижимости и пр.

Так, в частности, происходит старение населения, что ложится тяжким бременем на государственный бюджет ввиду расширения системы пенсионного страхования в Китае.

Китай постепенно теряет такие конкурентные преимущества, обеспечивавшие экономический рост на протяжении почти четырех десятилетий реализации политики реформ и открытости, как дешевая и многочисленная рабочая сила и связанная с этим инвестиционная привлекательность. Произошел существенный рост заработной платы в Китае. В 1990 г. размер средней ежемесячной зарплаты в Китае составлял 37 долл., в то время как во Вьетнаме он достигал 54 долл., а в Мексике — 505 долл. Но уже в 2018 г., размер средней ежемесячной зарплаты в Китае возрос до 990 долл., что на 316% превышает уровень зарплат во Вьетнаме (238 долл.) и на 159% — в Мексике (383 долл.).

Другой не менее серьезной проблемой является сильное неравенство доходов в Китае. Как свидетельствует китайская официальная статистика, среднегодовой коэффициент Джини, отражающий дифференциацию населения по уровню доходов, в Китае в 2006-2016 гг. составил 0,478, что превышает пороговое значение международного уровня тревоги в 0,4. При этом многие зарубежные и китайские эксперты указывают на серьезное занижение официальных оценок коэффициента Джини. Согласно одному из исследований, проведенному китайскими учеными, в 2012 г. реальные масштабы коэффициента Джини достигали 0,73 (против официальных 0,474). При этом, как следует из данного исследования, в 2012 г. 1% самых богатых китайцев контролировал более трети всего благосостояния Китая, в то время как 25% самых бедных — менее 2%.

Серьезным потенциальным фактором финансовой нестабильности Китая является все возрастающая долговая нагрузка на китайскую экономику. Хотя долг центрального правительства невелик (в 2009-2013 гг. он даже снизился с 29 до 25% ВВП), угрожающих масштабов приобретает проблема стремительного роста задолженности региональных и местных органов власти, а также корпоративного сектора. Масштабные заимствования, к которым широко прибегают местные и региональные органы власти в целях поддержания высоких темпов экономического роста на местах, потенциально способны оказать негативное воздействие на банковскую систему Китая. Несмотря на предпринимаемые китайским центральным правительством меры по реструктуризации соответствующих долгов и введению запретов на такие заимствования, задолженность местных правительств продолжает стремительно увеличиваться: с 2013 г. по 2015 г. задолженность возросла с 3 до 4,3 трлн долл. Проблема корпоративной задолженности еще более серьезная: корпоративные долги Китая возросли с 3 до 17,8 трлн. долл. или со 107 до 171% ВВП Китая за десятилетний период с 2006 по 2016 гг. Тот факт, что около 70% корпоративного долга Китая приходится на задолженность китайских госпредприятий перед банками, актуализирует необходимость более глубокого реформирования госпредприятий, многие из которых до сих пор являются либо убыточными, либо малоэффективными.

3. Среди внешних вызовов особо следует остановиться на трех, относительно новых для Китая.

Во-первых, крупнейший внешний вызов — это торговая и технологическая война с США и вероятность ее перерастания в геополитическое соперничество. Торговая и технологическая война оказывают серьезное давление на развитие китайской экономики. Но, с другой стороны, и является сильным стимулом и катализатором инновационно-технологического развития Китая.

Во-вторых, это вызов, связанный с тем, что, похоже, Китай слишком рано, преждевременно стал выходить из тени на мировой арене и брать на себя большую международную ответственность и лидерские функции. Активизация международной деятельности Китая с одной стороны привлекла сильное внимание нынешнего мирового лидера США, что вызвало соответствующую реакцию Вашингтона, а с другой стороны, легла значительным финансовым бременем на Китай. В качестве примера приведу взносы Китая в общий бюджет ООН. Доля Китая в общем бюджете ООН возросла с 1,5% в 2001 г. до 12% в 2019 г., в абсолютном выражении — с 16 до 335 млрд. долл. По этому показателю Китай занимает 2-е место в мире.

В-третьих, это риски и вызовы, которая таит в себе инициатива «Пояс и путь». Инициатива позиционируется Китаем как магистральная, как ключевая в создании Китаем глобальных общественных благ. Неудачи или сложности в ее реализации могут как отразиться на имидже Китая на мировой арене, так и имидже Си Цзиньпина в Китае, что чревато кризисом власти в Китае.

В обсуждении приняли участие:

ак. Л.М. Зеленый, ак. В.И. Стародубов, ак. В.Е Захаров, ак. Г.А. Месяц, ак. В.Е. Фортов, проф. А.Д. Воскресенский — МГИМО (У) МИД России, ак. В.Н. Чарушин, ак. В.Н. Пармон, ак. О.Н. Фаворский, ак. А.Г. Забродский, ак. А.А. Дынкин.

х х х

Члены Президиума обсудили и приняли решения по ряду других научно-организационных вопросов.