— Салис Добаевич, каковы данные о производстве и потреблении средств защиты растений в нашей стране?

Салис Каракотов: За последние 20 лет объемы средств защиты растений, потребляемых в России, выросли примерно в девять раз - с 25 тысяч тонн до 230 тысяч. Отечественные предприятия обеспечивают потребности агрокомплекса полностью, даже с избытком, и поставляют свою продукцию на экспорт.

— А нет ли риска избыточного их применения аграриями?

Салис Каракотов: Абсолютно нет! У нас в стране примерно 100 миллионов гектаров посевных земель — то есть на каждый гектар приходится 2 килограмма средств защиты. А в Европе — 8 килограммов, в Китае — 6, в Японии — 10 килограммов, и, как известно, японцы живут дольше всех. Раздувание опасностей, которым занимаются и некоторые контролирующие органы, совершенно не оправданно.

Вводится, например, система прослеживаемости применения пестицидов, от которых якобы гибнут перелётные птицы, поедающие отравленные приманки для мышей. Но эти отравленные приманки с запрещёнными веществами у нас не производятся, их ввозят из-за рубежа бесконтрольно. Гораздо разумнее было бы контролировать, как они пересекают границу, чем «кошмарить» наших производителей.

— Кто же завозит к нам отраву?

Салис Каракотов: Производители пользуются в основном собственными торговыми сетями, имеют собственные региональные представительства. А есть лихие предприниматели, которые привозят и распространяют опасные вещества бесконтрольно. А потом перелётные птицы эти отравленные приманки в виде зерна клюют и погибают. Или нас обвиняют, что гибнут пчёлы. Причина в том, что пчеловоды везут свои ульи к цветущим посевам, например, подсолнечника или рапса. А рапс без обработки против рапсового цветоеда, капустной моли или крестоцветной блошки расти не будет. Все обработки идут с предварительным информированием населения. Достаточно отвезти ульи на пять километров подальше — и пчёлы не пострадают. Но под предлогом опасности приходится заносить в систему прослеживаемости все наши отгрузки. Крупным предприятиям это несложно, но мелким агрокомплексам или фермерам, у которых подчас и интернета нет и нет средств иметь в штате специального человека, который вписывал бы в систему прослеживаемости каждое поле, это не по силам.

— Многих людей пугает само словосочетание — «химические средства защиты»: мол, это вредно для человека. А на самом деле есть такая проблема?

Салис Каракотов: Это абсолютно надуманная проблема. Человечество в иные периоды истории вымирало от голода из-за того, что все поедала саранча. Только в 1949 году появился препарат, который впервые позволил решить эту проблему, и если бы таких препаратов не было, мы бы до сих пор ежегодно испытывали массовые нашествия саранчи. Домыслы, что человечество страдает от химических средств, применяемых в земледелии, были популярны и использованы для общественной карьеры некоторых наших политиков в 90-е годы ХХ века. В результате был закрыт целый ряд заводов. Но все эти препараты проходят трёхлетнюю жёсткую систему испытаний на безопасность для теплокровных, млекопитающих, рыб, пчел, птиц и почвенных микроорганизмов, а также дождевых червей. По этим продуктам формируются безопасные уровни регламента применения. Они вредны только тогда, когда регламенты не соблюдаются. Но в принципе и любое, даже безобидное лекарство может оказаться смертельным, если превысить дозировку.

— Вы много лет отдали научным исследованиями в сфере защиты растений. В каком направлении сейчас движется научный поиск?

Салис Каракотов: С точки зрения науки производство средств защиты растений состоит из двух частей: наука синтеза активных действующих веществ и наука производства готовых препаративных форм для конечного применения. Создание новых молекул активных действующих веществ в нашей стране было утрачено в 90-е годы. Сейчас речь идет о том, что надо всё это восстанавливать, самим производить сырье и компоненты и не зависеть от зарубежных поставок.

Возрождать это можно научными центрами самих производителей, но необходима государственная программа вовлечения химических кафедр научно-образовательных университетов и академических НИИ.

Необходимо самим производить сырье и компоненты и не зависеть от зарубежных поставок.

Вторая задача науки состоит в том, чтобы создать эффективнейшие, с наименьшими нормами на гектар готовые препараты. «Щёлково Агрохим» и бывший Институт средств защиты растений — родоначальники появления в России нанотехнологичных препаративных форм. Мы впервые создали их в 2005 году, и все 18 лет с тех пор появляются новые препараты, которые позволяют уменьшить химическую нагрузку на природу. Например, если производить вещества, которые не улетучивались бы мгновенно, попадая на листья растений, а удерживались на них, можно значительно снизить дозу. Поэтому мы стремимся сделать так, чтобы они проникали внутрь листа. Это возможно, если частицы действующего вещества имеют размер меньше, чем поры растения, которые измеряются нанометрами. Тогда на гектар их можно вносить на 30-50 процентов меньше. В конечном счете наша цель - получать стабильные системы, которые могут быть термодинамически устойчивы неограниченное время и быстро проникают в лист. Это коллоидные системы, или микроэмульсии, в которых размеры частиц действующего вещества измеряются нанометрами, а также масляные дисперсии на основе подсолнечного или рапсового масел, а не химических растворителей. Мы были первыми в этом направлении, и многие иностранные компании до сих пор только еще пытаются это сделать.

— Сейчас поставлена задача выпускать не только готовые средства защиты растений, но и действующие вещества для них, которые прежде закупались за рубежом. Как организовать это непростое дело?

Салис Каракотов: В 90-е годы наша малотоннажная химия была разрушена, не стало хватать растворителей, ангидридов, кислот, щелочей, различных эфиров, хлорпроизводных, нитросоединений и т.д., и мы остались без собственного внутреннего производства. Процессы синтеза молекул для средств защиты растений были утрачены. Сегодня каждый из производителей покупает от 70 до 100 наименований субстанций. Из них 25 являются абсолютно актуальным ассортиментом, который покрывает приблизительно 70 процентов нашей потребности. Мы работаем над этими проектами, но если бы была господдержка в виде компенсации капитальных затрат или, например, льготный кредит от Фонда развития промышленности, конечно, мы веселее пошли бы по этому пути. Потому что это очень перспективно, а самое главное — обеспечит тот самый технологический суверенитет, о котором сейчас мы много говорим.

Источник: РГ.