Об исторической преемственности выборов президента Российской академии наук, о проблемных точках жизни РАН и ведущихся вокруг них дискуссиях, о недопустимости черного пиара и о том, какую роль играют российские ученые в поддержании стратегической стабильности в мире, мы поговорили с Алексеем Георгиевичем Арбатовым, академиком РАН, доктором исторических наук, руководителем Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений имени (ИМЭМО) им. Е.М. Примакова РАН.

В следующем году мы будем отмечать столетие со дня рождения Вашего отца, Георгия Аркадьевича Арбатова, известного советского американиста. Он стал академиком в 1974 году. Какую роль в его жизни играла Академия наук?

Огромную роль. В Академии наук он плотно работал гораздо раньше, чем стал членом АН СССР. Во-первых, он вышел из академических кругов, а точнее из Института мировой экономики и международных отношений, в котором потом я сам проработал всю жизнь, за исключением десяти лет депутатства в Государственной Думе. И в последующем, когда под его руководством Институт США и Канады был создан, и он был избран член-корреспондентом, потом академиком, вся жизнь его была тесно переплетена с жизнью Академии наук.

А помните ли Вы разговоры с отцом о выборах в Академию, о том, кто станет президентом Академии? Может быть, вспомните какие-то интересные моменты?

Мы Академию беспрерывно обсуждали, когда я уже работал в системе Академии наук после того, как закончил вуз и поступил в аспирантуру ИМЭМО... Я помню, например, что он с большим уважением относился к президенту Академии того времени академику Анатолию Петровичу Александрову (Глава АН СССР в 1975-1986 гг., – прим. РЕД.), всегда его поддерживал, очень уважал его как большого ученого, физика-ядерщика. Несмотря на то, что отец имел сомнения по поводу бурного развития атомной энергетики при недостаточных системах безопасности, что проявилось в чернобыльской катастрофе в 1986 году… Но в целом он его неизменно поддерживал и нередко цитировал его остроумные высказывания.

Академия наук – это один из немногих институтов в обществе, которые сохраняют уважение и доверие многих россиян. Как Вам кажется, почему выборы в РАН важны и что решает именно выбор главы Академии наук?

Глава Академии наук играет огромную роль в ее судьбе – особенно в нынешний критический момент, когда ситуация резко изменилась по сравнению с тем, что мы имели в предыдущие десятилетия. Поставки зарубежного оборудования и материалов прерываются, нашим ученым закрывают доступ к сотрудничеству с зарубежными коллегами – сотрудничеству, которое стало нормой жизни в прошедшие десятилетия. Плюс проблема финансирования науки, которое сейчас находится на недопустимо низком уровне. Ну и наконец, последствия так называемой «реформы 2013 года», которая фактически оставила РАН без собственности, отняла у нее бюджет, который прежде выделялся на науку и, более того, лишила даже права руководить научной деятельностью сотен институтов, которые входят в Академию наук. Научную деятельность в огромной степени определяет теперь аппарат Министерства высшего образования и науки: он оценивает результаты наших работ, одобряет или не одобряет научные планы, выделяет гранты. Зачастую это делают достойные уважения профессиональные менеджеры, но многие из них к науке не имеют отношения и ни одного дня не работали в научной среде. Они замучили ученых бюрократической отчетностью, которая отнимает уйму времени от научной деятельности. Как будто наука – это не творческий, а сырьевой или производственной комплекс. Едва ли великие ученые прошлого сделали бы свои открытия, преобразовавшие мир, если бы от них требовалось давать план по открытиям на три года вперед и три раза в год отчитываться о его выполнении для получения финансирования.

Это все ненормально, и судьбу Академии наук в значительной степени будет определять новый президент. Во-первых, с точки зрения возвращения Академии наук ее статуса. Сейчас мы – федеральное бюджетное учреждение, которое, кстати говоря, даже не имеет права на научную деятельность. У нас в уставе прописаны научная экспертиза, популяризация науки и международная деятельность. А главная деятельность Академии – это развитие науки и управление научными исследованиями. Восстановление статуса РАН как главной государственной научной организации страны – это задача номер один для будущего президента. Здесь нужно и сотрудничество с властью, и твердая позиция в отстаивании интересов науки. Позиция «чего изволите» никак не годится. Конечно, финансирование – это очень важная тема, как и выживание в условиях нынешней кризисной ситуации и внутри страны, и вовне.

Вы фактически ответили на мой следующий вопрос: какова роль Академии наук в современный период.

Я сказал скорее о задачах следующего президента. Коим, я надеюсь, станет Александр Михайлович Сергеев. Но что касается роли науки в современном обществе, то для сверхдержавы, которой мы себя продолжаем считать, и одного из мировых центров силы, передовая наука еще важнее, чем площадь территории, запасы природных ресурсов и численность населения. Наука определяет технический уровень общественного развития и все остальное, что с этим связано: качественный объем ВВП, структуру экономики, социальную сферу, оборону и безопасность, роль в мировой экономике, торговле и финансах.

В интернете уже не раз появлялись статьи о кандидатах в президенты Академии наук в стиле черного пиара. Порой они носят характер анонимок, доносов. И отдельные статьи даже кто-то пересылает на электронные почты членов РАН. Как Вы думаете, кто это делает, на какие деньги, зачем?

Ведь уже идет избирательная кампания, и, как в любой избирательной кампании, здесь, конечно, имеет место лоббирование в пользу тех или иных кандидатов и попытки ослабить позиции конкурентов этих кандидатов. Нормально, когда члены РАН звонят друг другу и рекомендуют поддержать того или иного претендента, приводя какие-то аргументы. Другое дело, когда рассылаются анонимки, очерняющие какого-то кандидата, да еще с флером политического доноса – вот это совершенно недопустимо. Конечно, против Сергеева выступает целый ряд членов РАН: одни ругают его за то, что он слишком осторожный и не идет на принципиальный конфликт с властью, другие критикуют за то, что он не превратил Академию наук в департамент одного из правительственных министерств, чтобы получить побольше денег. Но то, что его критикуют и с той, и с другой стороны, мне кажется, идет ему в плюс. Потому что это говорит о том, что это человек разумный, имеет сбалансированную позицию, не впадает в крайности и в общем четко представляет себе магистраль, по которой надо вести Академию наук, как говорится, в предложенных обстоятельствах.

Вас не тревожит, что правительство пока не вышло со списком кандидатур, за которые будут голосовать на общем собрании РАН?

Ну, конечно, это не может меня не беспокоить, но я надеюсь, что это в ближайшее время это будет решено, потому что уже 19 сентября начинается выборный процесс.

Говорят, что правительство может выйти с этим списком чуть ли не накануне общего собрания, так что получается, что нет какого-то дедлайна?

Я не знаю, как правительство решит, у нас правительство перегружено колоссальным объемом других дел, но я не допускаю мысли о сознательном саботаже по политическим мотивам. Я очень надеюсь, что они все-таки учтут необходимость серьезной подготовки к выборам. Ведь выборы в Академию – это огромная, в том числе организационная и техничеcкая работа, и в таком важном деле не должно быть срывов.

К сожалению, программы не всех кандидатов опубликованы, потому что мы понимаем, что официального разрешения нет. Каковы, на Ваш взгляд, главные моменты разногласий между четырьмя кандидатами?

Я не берусь сейчас об этом судить, потому что я не хочу выглядеть лоббистом Сергеева. Да, я предпочитаю его другим кандидатам, но критически высказываться в адрес его соперников я считаю некорректным.

У каждого из кандидатов есть достоинства и недостатки, но все они – авторитетные ученые и организаторы науки, пользуются заслуженным уважением РАН. Вопрос в том, у кого из кандидатов достоинства в наибольшей степени перевешивают недостатки и делают его приоритетным по сравнению с другими кандидатами. Я надеюсь, что в сентябре Академия сделает правильный выбор.

Я имею в виду, какие ключевые спорные моменты в жизни РАН Вы сейчас видите?

Вы знаете, главное, что отличает Сергеева от его конкурентов – возможность отчитаться за прошедшие 5 лет. Другие кандидаты могут сказать, что они теоретически хотели бы сделать иначе и как бы они на месте Сергеева себя вели. Но Александр Михайлович имеет вполне конкретный послужной список в должности президента, на основании которого члены РАН будут иметь возможность вынести свое суждение о том, оправдывает ли он оказанное ему доверие или нет. Основываясь на своем послужном списке, он может не абстрактно говорить, что было бы хорошо сделать в будущем, а докладывать: вот что я уже сделал, и в продолжение этого – вот что я собираюсь сделать в следующие пять лет. Это отличает его от других кандидатов, хотя все они достойные люди.

Еще важно, что Сергеев – крупный ученый с мировым именем, каким и должен быть президент Российской академии наук, это традиция нашей Академии. Во главе Академии в разное время стояли крупнейшие ученые, такие как Сергей Иванович Вавилов (Руководил АН СССР в 1945-1951 гг., – прим. РЕД.), Мстислав Всеволодович Келдыш (Руководил АН СССР в 1961-1975 гг., – прим. РЕД.), Анатолий Петрович Александров, Владимир Евгеньевич Фортов (Руководил РАН в 2013-2017 гг., – прим. РЕД.), и Александр Михайлович Сергеев вполне вписывается в этот ряд.

Как Вам кажется, будет ли на общем собрании активная дискуссия, жаркие споры?

Будут, насчет этого можете не беспокоиться. Я не сомневаюсь, что это будет очень оживленная дискуссия.

В заключение нашего разговора не расскажете о своей научной работе, о том, какие научно-исследовательские проекты Вас сейчас увлекают?

Я всю жизнь занимаюсь главной проблемой из всех, которые, на мой взгляд, существуют в мире, и которая в настоящее время стоит как никогда остро, – это пути и способы предотвращения ядерной войны. Но я занимаюсь этим не в плане абстрактной борьбы за мир как общественной деятельности (большие конгрессы, красивые речи), а как практической научной проблематикой с анализом ее военно-технических, концептуально-стратегических, экономических и договорно-правовых аспектов. В 2011 году я был избран действительным членом РАН по тематике «Стратегическая стабильность и глобальная безопасность».

Глобальная безопасность – это весьма общая постановка вопроса, а более конкретная – это стратегическая стабильность, то есть состояние стратегических отношений держав, при котором устраняются стимулы для первого ядерного удара. Этой цели должны служить переговоры об ограничении и сокращении вооружений, наряду, конечно, с поддержанием надежного потенциала ядерного сдерживания. Он является фундаментом стратегической стабильности, и все переговоры и соглашения призваны его обслуживать и укреплять.

Этим же, наряду с другими военно-политическими и экономическими вопросами, занимается большой центр, которым я руковожу уже много лет в ИМЭМО РАН – Центр международной безопасности. Там работают десятки специалистов, в том числе перспективные молодые ученые.

Можно ли сказать, что Ваш научный интерес, Ваши коллеги и Вы – некий мостик мира между разными странами? Наверняка у вас есть коллеги, которые работают в разных странах мира, в США, во Франции, Великобритании?

Ну, конечно, конечно.

Вы ведете диалог, который помогает укреплять мир во всем мире?

Это звучит слишком романтично. С нашими коллегами за рубежом, в Европе, в США, в Китае, в Японии, в Индии мы ведем диалог, который касается конкретных вопросов, например: какой должен быть следующий договор по стратегическим наступательным вооружениям? То есть это борьба за мир в очень конкретном приложении.

Также в ИМЭМО мы занимаемся нераспространением ядерного оружия, вопросами сохранения и восстановления в Европе системы контроля над обычными вооружениями, вопросами контроля над новейшими системами оружия: гиперзвуковыми средствами, беспилотниками, противоракетной обороной, космическими вооружениями, системами кибервойны, военным применением искусственного интеллекта, квантовых технологий, больших данных и так далее.

В связи с этим, на мой взгляд, еще одним достоинством академика Сергеева является то, что, будучи крупным ученым в области естественных наук, он с уважением относится к общественным наукам. У нас «естественники», представители точных наук нередко высокомерно относятся к общественным наукам, считая, что они, мол, не основаны на твердой почве, а завязаны на конъюнктуру, политику, пропаганду. Нужно признать, что такое отношение небезосновательно, значительная часть наших гуманитарных теорий и откровений действительно «колеблется вместе с генеральной линией». Но Сергеев не судит обо всем огульно, он относится с уважением к тем направлениям общественных наук, которые основаны на твердой доказательной базе, на объективном анализе, на реальных исследованиях, а не на обслуживании чьих-то интересов. Это, в том числе, относится к теме стратегической стабильности и развитию концепций контроля над вооружениями.

Считаете ли Вы нужным сохранить вектор развития Академии наук на открытость, на международные контакты?

Конечно, я считаю, что это очень важно сделать, и кстати говоря, если вернуться к разговору о выборах в РАН, это один из важных пунктов позиции академика Сергеева и, как я предполагаю, его будущей программы. Он считает, что даже в нынешних условиях внешних попыток изолировать российскую науку мы должны обязательно сохранить наши международные научные связи.

Другое дело, что по многим направлениям мы вынуждены теперь опираться на свои силы, потому что из-за рубежа нам обрезают международное научное сотрудничество. Но это не значит, что мы должны обидеться и уйти в свою раковину, как улитка. Мы обязаны сделать все для сохранения наших зарубежных связей и для возрождения международного научного сотрудничества, без которого современная наука не может существовать.

Беседовала Наталия Демина.

Благодарим А.Ю. Семенова за помощь в подготовке интервью.