Новгородский архитектурно-археологический отряд Института археологии РАН планирует в 2023 году извлечь на поверхность все фрагменты домонгольских фресок, склад которых был найден в прошлом году на территории Георгиевского собора Юрьева монастыря в Великом Новгороде. Фрески дополнят уже собранную коллекцию древних изображений, которые были сбиты со стен храма во время ремонта в XIX веке. Об этом в интервью RT рассказала учёный секретарь Института археологии РАН, кандидат искусствоведения Марина Вдовиченко. Она поделилась сведениями, которые удалось собрать археологам. Так, учёные выяснили, какие пигменты применялись при росписи собора XII века, сколько мастеров участвовало в работе, а также где они учились и практиковались до прибытия в Новгород. Найденные древнерусские фрески написаны с исключительным мастерством, отметила Вдовиченко.

– Марина Викторовна, расскажите, пожалуйста, о результатах исследований фресок XII века Георгиевского собора Юрьева монастыря в Великом Новгороде. Какие новые данные удалось собрать?

– Новгородский архитектурно-археологический отряд Института археологии РАН под руководством Владимира Валентиновича Седова работает с 1996 года. За это время нам удалось обнаружить несколько ранее неизвестных памятников. В Георгиевском соборе Юрьева монастыря мы начали работать в 2013 году, где на тот момент оставалась неисследованной восточная половина с огромной солеёй – возвышением пола перед алтарной преградой. Солея была перекрыта чугунным полом 1820-х годов, перед нами стояла задача выяснить, что скрывается под ним.

Когда мы заложили небольшой шурф в центральной апсиде, оказалось, что всё пространство под полом состоит из подсыпок из сбитых со стен фресок XII века. Осколки древних фресок были использованы в качестве строительного материала для повышения уровня пола. Сбили их во время ремонта 1820-х годов, который был начат по распоряжению архимандрита Фотия, тогдашнего настоятеля Юрьева монастыря.

За 2014 и 2015 годы мы извлекли из-под пола практически все фрагменты фресок, которые составили львиную долю коллекции, находящейся сейчас в Новгородском музее-заповеднике, в мастерской в кремле. Там же, в кремлёвской мастерской, под руководством известного художника-реставратора Татьяны Ромашкевич осколки начали собирать в цельные изображения.

Раскопки велись даже во время пандемии, хотя в ограниченных масштабах. В этот период мы работали уже за пределами собора, поскольку в XIX веке сбитые фрески не только использовали как материал в интерьере храма, но и выносили за его пределы. Новгородские археологи сообщали, что траншея с осколками фресок должна проходить вдоль Орловского корпуса Юрьева монастыря. Но, когда в 2021 году мы заложили в этом районе шурфы, ничего найти не удалось.

Поэтому мы начали думать, какие для этого можно применить современные научные методы: приглашали специалистов, которые проводили магнитометрическую съёмку на территории монастыря. Это очень хороший метод, но он даёт слишком размытые результаты для поиска таких предметов, как фрагменты расколотых фресок.

В 2022 году экспедиция наконец смогла найти склад сбитых фресок на территории монастыря, к востоку от Георгиевского собора. Удалось найти и следы оградки, за которую в XIX веке высыпали осколки. В 2023 году мы надеемся извлечь все фрагменты, которые лежат в этом месте. Этими находками мы дополним собранные сейчас 38 % первоначальной росписи храма.

– Как сообщалось ранее, методика комплексных исследований, отработанная в ходе этих работ, может быть применена для изучения настенных росписей других домонгольских храмов Древней Руси. Расскажите, пожалуйста, подробнее об этом.

– Чтобы фреска появилась на стене, нужна была кропотливая технологическая подготовка. Сейчас мы понимаем, что нужно не только изучать фрески с точки зрения художественной ценности, но также исследовать их материальную составляющую: рецептуру подготовительных слоёв, состав пигментов, которые были в ходу у древних художников. Мы приступили к комплексным исследованиям такого рода в 2021 году, до этого новгородские домонгольские фрески такими методами изучались только эпизодически.

В процессе нашего исследования уже выполнено более 400 измерений, причём как на фрагментированных фресках, так и на фресках, сохранившихся на стенах Георгиевского собора. Наши измерения не разрушают настенную живопись. Мы определили основные пигменты в росписи XII века, поняли, какие краски относятся к более поздним периодам поновлений росписи. Разобрались со стратиграфией фрески – последовательностью нанесения подготовительных слоёв на стену и научились отличать разновременные подготовительные растворы между собой.

Измерения были сделаны не только на фресках Георгиевского собора. Для сравнения с ними были выполнены аналогичные измерения на других домонгольских памятниках Новгорода. В будущем подобные комплексные исследования можно будет провести на других росписях, и в целом картина фрескового производства Древней Руси станет более полной и детализированной.

– Как древнерусские живописцы наносили фрески, на какие этапы делилась работа?

– В Новгороде XII века была принята смешанная кладка из каменных блоков и тонкого кирпича – плинфы. В итоге получалась довольно грубая поверхность, которую нужно было выравнивать при помощи грубой штукатурки. На выравнивающий слой затем наносилась основа под роспись. Этот слой извёстки очень хорошо вымешан, видно, что состав тщательно готовили. И уже на него наносился финальный слой – в греческой традиции он называется «левкас», в итальянской – «интонакино».

Это тонкий слой, состоящий только из известкового «молока», он очень тесно спаян с основой. Он настолько тонок, что часто в профиле фрески его можно рассмотреть только через микроскоп. Вероятно, он наносился на ещё не до конца просохшую основу и затирался в неё специальными инструментами. Это делается непосредственно перед нанесением краски на влажную извёстку. Чтобы грунт не сох слишком быстро, подмастерье постоянно его растирает – так работают современные художники-фрескисты.

– Какие краски и материалы в основном использовали древние живописцы? И откуда мастера Древней Руси брали эти материалы: привозили из Византии или изготавливали сами, на месте?

– Мы подсчитали, что в первоначальной росписи Георгиевского монастыря использовалось восемь разных пигментов. В основном это были краски из местного сырья – так называемые земли. Это красные и жёлтые охры, смешанные на основе глин, которые добывали рядом с Новгородом. А также зелёная краска, получаемая из зелёного минерала глауконита.

Но есть и краски, которые проделали головокружительный путь до Новгорода. Так, в красках Георгиевского собора был найден лазурит – один из самых дорогих пигментов Средневековья. Это минерал, который с глубокой древности добывается в афганской провинции Бадахшан. Однако впоследствии стали упоминаться и другие месторождения лазурита – на Памире и в районе Байкала. Мы обратились в Минералогический музей им. А. Е. Ферсмана за образцами лазурита из всех известных месторождений, а затем попросили специалистов из Института геологии рудных месторождений, петрографии, минералогии и геохимии РАН сравнить образцы при помощи анализа изотопов пирита, содержащегося в лазурите.

Анализ изотопного сравнения показал, что лазурит в новгородских росписях имеет афганское происхождение. По нашим расчётам, суммарно в росписи Георгиевского собора было использовано около 10–11 л сухого пигмента лазурита, который в процессе работы разбавлялся. Что именно выступало в качестве растворителя, определить очень сложно, поскольку это были органические вещества – возможно, рыбный клей, яичные белки и т. п. Однако важно отметить, что прочность фрески в любом случае обеспечивалась не только составом красок, но и технологией нанесения.

– Перекликалось ли как-то древнерусское искусство с западноевропейскими традициями? Или ориентировалось исключительно на Византию?

– Если говорить именно о росписи Георгиевского собора, то анализ найденных фресок показал, что их стиль был привнесён мастерами из Киева или непосредственно Константинополя. Авторы могли быть учениками какой-то византийской художественной мастерской, потом поработать в Киеве, а затем уже прибыть в Новгород.

Вероятно, Георгиевский собор послужил одной из первых площадок Новгорода, где работала эта артель художников. Это одна из пяти самых ранних росписей Новгорода, которые послужили образцами для последующих работ – так сложилась местная живописная традиция. Ученики, которые работали в Георгиевском соборе как подмастерья, потом стали самостоятельными художниками.

– Византия была наследницей античного мира. Можно ли сказать, что отчасти древнерусская живопись тоже является продолжением традиций античных фресок и мозаик?

– Да, так и есть, если говорить в широком смысле. При этом техника храмового строительства менялась не так быстро, как стиль росписей. Стили ранней, средней и поздней Византии очень отличаются друг от друга, многое зависело от моды, политической ситуации и заказчика. Техника закладки фундаментов, например, в своей основе не поменялась с римских времён: и в Византии, и в Древней Руси в общих чертах оставалась одинаковой. К слову, это делает невозможным датировку фундаментов по их технологическим особенностям.

– На Руси в декоре стен активно использовались мозаики, тоже пришедшие вместе с византийской культурой. Удавалось ли находить такие элементы в Новгороде?

– На территории Георгиевского храма мы не встречаем тессеры – кусочки смальты из мозаичных изображений. Это означает, что в убранстве собора мозаика не применялась. Зато мозаичные фрагменты были найдены на территории Борисоглебского храма в Новгородском кремле и Благовещенской церкви на Городище. Изучение этих цветных фрагментов также даёт представление о древних пигментах, использовавшихся в строительном производстве.

– Почему в России сохранилось так мало домонгольских храмов и икон?

– Нельзя сказать, что совсем мало. Всё-таки мы имеем домонгольские храмы, стенные росписи и иконы в достаточном количестве, чтобы составить представление о первых шагах русского искусства и строительного ремесла. Но татаро-монгольское нашествие на время остановило развитие древнерусской строительной культуры, а восстановление традиций и технологий после завершения ига шло очень медленно.

Строительная культура – это авангард всей культуры в целом, где главным индикатором служит именно каменное зодчество. В период ига на Руси каменное строительство почти прекратилось, хотя до этого такие здания возводились достаточно активно. Строить, по всей видимости, продолжали и при монголо-татарах, но это были в основном деревянные храмы и здания, более дешёвые и доступные, потому что в период ига ресурсов на каменное строительство просто не хватало, наблюдался экономический упадок.

– Когда каменное строительство массово возобновилось? Как изменились стиль и технологии строительства на Руси после ига?

– Увы, но любая ремесленная традиция должна передаваться от мастера к ученикам, на практике, из рук в руки. Приостановка каменного строительства во время ига привела к тому, что традиция возведения таких зданий практически прервалась. Что, в свою очередь, привело к снижению качества строительства при его возобновлении.

Да, в конце XIII века на Руси каменное зодчество постепенно начало возобновляться – видимо, ещё оставались люди, которые сохранили какие-то знания и представление о том, как производить каменное строительство. Но всё равно после ига фиксируется серьёзный упадок технологий. Например, во время послемонгольских ремонтов Георгиевского собора применялись уже не такие качественные растворы, а каменные блоки обрабатывались хуже и грубее.

– Во время ремонта в начале XIX века древние фрески Георгиевского собора XII века Юрьева монастыря были сбиты и выброшены за пределы храма. Примерно в эту же эпоху серьёзной перестройке подвергся Париж, когда многие древние здания были снесены. Когда и почему в обществе появился такой интерес к древней архитектуре и артефактам, как сейчас?

– Понимание, что памятники архитектуры – это культурное национальное достояние и их необходимо защищать и оберегать, появилось только в середине XIX века. Тогда же в России была основана Императорская археологическая комиссия, занимавшаяся охраной, реставрацией памятников и контролем за археологическими раскопками. Поэтому, конечно же, нельзя говорить о каком-то варварстве людей, которые сбивали в 1820-х годах древние фрески со стен домонгольского храма. Просто был иной общественный настрой, а кроме того, сам собор находился тогда в плохом состоянии. Фрескам на тот момент было уже 700 лет, очевидно, что они сильно обветшали, частично разрушились. Вероятно, поэтому и было принято решение о комплексном обновлении храма.

Текст: Надежда Алексеева, Екатерина Кийко.
Источник: сетевое издание rt.com.