Предстоящее в 2024 году 300-летие Российской академии наук включено в перечень памятных дат ЮНЕСКО. Статус мировой супердержавы нельзя обеспечить лишь каким-то одним направлением, поэтому нам необходим прорыв сразу в нескольких научных сферах. Например, в таких перспективных направлениях развития отечественной науки, бурный рост которых ожидается в самое ближайшее время, как исследование новых материалов, нейронных сетей. Последнее позволит обеспечить не только существенный рост экономики, но и кардинально изменить нашу жизнь… Об этом заявил в эксклюзивном интервью «Парламентской газете» президент Российской академии наук, академик РАН Геннадий Красников.

Нам нужны собственные технологии

– Геннадий Яковлевич, вы настойчиво повторяете, что наука должна помогать государству решать наиболее насущные задачи, стоящие перед страной и обществом. В свое время нобелевский лауреат Жорес Алферов, по словам депутата Госдумы Олега Смолина, говорил, что хотел бы видеть президентом Академии наук именно вас как человека, который сочетает в себе выдающегося ученого, организатора науки и прикладных разработок.

– Конечно, сегодня очень важно, чтобы фундаментальная наука работала в тесной связке с наукой прикладной. Огромное внешнее давление и санкции против России позволили по-новому взглянуть на необходимость разработки собственных технологий. Недаром в народе бытует поговорка: нет худа без добра. До начала специальной военной операции руководители ведомств, госкорпораций, представители российского бизнеса и топ-менеджеры высокотехнологичных компаний практиковали подход покупателя, который в любое время может зайти в магазин и приобрести все необходимое – от продуктов до бытовой техники и современных технологий.

К большому сожалению, в силу определенных обстоятельств были разорваны традиционные технологические цепочки – ведь в нашей стране фундаментальная, прикладная наука и производство, которое занималось внедрением научных результатов, ранее всегда были взаимосвязаны. В последние же годы и государство, и бизнес в основном отдавали предпочтения технологиям из-за рубежа. Взаимосвязи с научными институтами были минимальными.

Причем объективно, при покупках чего-то за рубежом отечественные компании фактически финансировали зарубежную науку, поскольку в каждой технологии заложен процент на научную составляющую. Сейчас эту ситуацию придется менять. И она уже меняется.

– Какие принципиально новые задачи стоят перед Академией наук?

– Одна из главных – решение приоритетных проблем развития государства. РАН – это стратегический и интеллектуальный ресурс России. Поэтому сейчас наша работа во многом подчинена укреплению научного и технологического суверенитета страны. Это постоянная тема в повестке заседаний президиума академии. Обсуждалась она и на общем собрании академии в декабре, где тематические отделения представили доклады по актуальным научным вопросам.

Непредвзятая экспертиза всех стратегических госпроектов

– О каких конкретно направлениях идет речь?

– Прежде всего, о развитии микроэлектронных, лазерных технологий, доверенного искусственного интеллекта (создания надежных и безопасных для человека систем с использованием технологий ИИ), об изменении климата, химических технологиях переработки критически важного минерального сырья для высокотехнологичной продукции, о биобезопасности и биомедицинских нейротехнологиях.

Еще одна наша задача – совершенствование научной экспертизы. Высокопрофессиональная, непредвзятая экспертиза, которая сегодня очень важна, позволит академии встроиться в процесс принятия государственных решений.

– Как вы это видите?

– Научная экспертиза должна стать неотъемлемой частью подготовки и реализации практически всех стратегических госпроектов – от дорожных карт по высокотехнологичным направлениям до региональных инициатив развития. Без нее невозможно обеспечить стратегическое лидерство страны. Ключевая роль Академии наук в экспертизе закреплена законодательно, и такую позицию поддерживают парламент и Правительство.

Сегодня на экспертизу поступают очень важные государственные проекты, что говорит о новой роли, новом восприятии академии. И конечно, о новых возможностях, которые появляются у науки в сложившейся ситуации.

Только за 2023 год мы выдали более 60 тысяч экспертных заключений – в полтора раза больше, чем годом ранее. В их числе дорожные карты по десяти важнейшим государственным высокотехнологичным проектам. И, к слову, количество отрицательных заключений увеличилось в три раза ввиду того, что Академия наук стала более требовательно подходить к своим заключениям. Наш приоритет – выстроить целостную национальную систему экспертизы.

– Но ведь она и раньше была закреплена за академией. Что сейчас изменилось?

– Функции экспертизы наполняются новым содержанием. Участие в оценке госпрограмм потребовало, чтобы Академия наук установила хорошие рабочие отношения со всеми ветвями власти.

Мы в постоянном контакте с Правительством, министерствами, ведомствами, Советом Федерации, Госдумой, Счетной палатой. Представители госорганов регулярно участвуют в заседаниях президиума РАН и 45 научных советов при нем, в формате которых ведется экспертиза дорожных карт по высокотехнологичным направлениям. Еще 109 научных советов действуют при тематических отделениях академии. Их площадка объединяет бизнес, науку, промышленность и позволяет рассмотреть любой вопрос в целом и во всех его аспектах. Так обеспечивается комплексный подход к подготовке заключений по госпроектам.

И публикации, и востребованность результатов

– Вы уже заметили изменения в отношении государства и делового сообщества к науке?

– Во-первых, государство оперативно и очень правильно отреагировало на сложившуюся ситуацию. Нашим ученым дан «зеленый свет», и наука, как фундаментальная, так и прикладная, стала получать существенную поддержку государства. РАН и академические институты призваны найти ответы на глобальные вызовы, вставшие перед Россией. Важнейшее направление нашей работы – формирование программы фундаментальных и поисковых исследований на основе современного понимания развития мировой науки и технологий.

Значимым событием для российских ученых в этом году явился старт конкурса «стомиллионников», крупных научных проектов, рассчитанных прежде всего на академические институты. Кроме того, впервые за 15 лет началось финансирование Шестой подпрограммы фундаментальных и поисковых исследований в интересах обороны и безопасности страны.

Во-вторых, меняется и отношение бизнеса к нашим ученым. В нынешних условиях российские высокотехнологичные компании проявляют заметный интерес к отечественной науке. Так, наши институты и Академия наук в целом плотно взаимодействуют со СБЕРом, РЖД, Объединенной химической компанией «УРАЛХИМ», ФосАгро. С ними и многими другими крупными компаниями РАН подписала соглашения о сотрудничестве.

– Среди новаций в управлении наукой отмечается появление новых критериев оценки труда ученых. Показатель публикационной активности довольно много критиковался. Вы считаете, что понятие востребованности научных результатов более эффективно?

– Публикационная активность была одним из ключевых для российской науки критериев в течение почти 10 лет. Недостаток его в том, что он не способствовал системному взаимодействию между учеными на всем пространстве страны. Критерий востребованности, над введением которого мы сегодня работаем, предполагает принципиально иной подход к оценке научных результатов.

Речь о том, чтобы те или иные наработки не повисали в воздухе, а были полезны другим исследователям и востребованы другими научными коллективами, компаниями или даже госорганами. Мы стремимся к тому, чтобы ученые получили возможность продолжать уже начатое исследование, если оно видится им полезным, или же применить его в совершенно другой сфере, чем оно применялось ранее.

Думаю, что введение такого критерия, который дополнит критерий публикационной активности, поможет восстановить технологические цепочки, кооперацию между институтами, а также между прикладной и фундаментальной наукой и приблизит нас к созданию единого целостного научного ландшафта.

Стать главным штабом науки не только по статусу, но и на деле

– Кстати, об интеграции научного потенциала страны… В 2022 году в Санкт-Петербурге открылось новое региональное отделение РАН. Сколь значимо оно для академического сообщества?

– Это одно из наиболее важных событий, вклад в консолидацию научных сил. Еще одним шагом интеграции стало создание в 2023 году в Ростове-на-Дону Ассоциации научных учреждений Юга России, объединившей ученых из новых субъектов РФ. Региональные отделения и центры РАН укрепляют научное пространство нашей страны.

– За академией законодательно закреплено научно-методическое руководство научными учреждениями. Насколько эффективно оно реализуется на практике?

– Надо признать, что существующий механизм не отвечает запросам времени. В ситуации, когда перед страной стоят масштабные вызовы, мы считаем, что Российская академия наук должна более глубоко планировать научно-исследовательскую работу как институтов, так и в стране в целом. То есть не только по статусу, но и по содержанию своей деятельности РАН должна стать главным штабом науки в России.

Сегодня мы оттачиваем инструмент научно-методического руководства, в частности, с НИЦ «Курчатовский институт» и готовим наши предложения по совершенствованию такой практики. Следующий шаг – это его оформление путем принятия постановления или же распоряжения Правительства.

Полагаем также, что Академия наук должна более активно участвовать в анализе возможностей наших институтов проводить те или иные исследования и по результатам этого анализа решать задачи, связанные с совершенствованием научной или приборной базы.

В частности, мы поставили вопрос об отмене системы категорийности, которая многим нашим институтам мешала развиваться и существенно сужала их возможности для модернизации научной и приборной базы.

Институты второй и третьей категории практически не могли рассчитывать на обновление оборудования, хотя по содержанию своей работы они зачастую занимались и занимаются актуальными для науки задачами. Сейчас мы достигли договоренности с Минобрнауки России об изменении этой системы с начала 2024 года.

Нейросети ждут закона

– Ядерный и космический проекты, освоение Севморпути, радиолокация и полупроводниковая «революция» обеспечили СССР место супердержавы, а решающую роль в них сыграла отечественная наука. Могут ли сегодня таким проектом стать исследования в области микроэлектроники?

– Микроэлектронная отрасль, безусловно, очень значима для достижения нашего научного и технологического суверенитета. И я рад сегодняшнему комплексному подходу государства к развитию отрасли. Например, госпрограмма развития предусматривает реализацию таких важных проектов, как электронное машиностроение, особо чистые материалы, развитие программного обеспечения – специального для проектирования интегральных микросхем.

Вместе с тем замечу, что статус мировой супердержавы не может обеспечиваться только одним направлением. Поэтому нам необходимо одновременно добиваться прорыва сразу в нескольких научных сферах.

К тому же многие крупные научные проекты взаимосвязаны. Например, развитие нейронных сетей позволяет существенно продвинуться во всех отраслях экономики и меняет нашу жизнь буквально на глазах. Генетические исследования актуальны не только для медицины и сельского хозяйства, но и других направлений. Однако поскольку спрогнозировать научную революцию в том или ином конкретном векторе сложно, то развитие фундаментальной науки идет, что называется, широким фронтом.

Особого внимания требуют сейчас такие перспективные направления, как развитие новых материалов, нейронных сетей, проведение геномных исследований, вопросы, связанные с изучением фундаментальных основ нашей Вселенной. Думаю, что бурный рост здесь стоит ожидать уже в самое ближайшее время. К слову, не стоит откладывать тщательную проработку законодательной базы для развития нейросетей, поскольку они уже широко применяются, в том числе в сфере обеспечения безопасности.

Авторитет не утрачен, однако нуждается в укреплении

– Мировой научно-технический прогресс во второй половине XX века, как отмечал американский ученый и нобелевский лауреат Джеймс Хекман, определялся соревнованием СССР и США. Можем ли мы мечтать, что в обозримом будущем отечественная наука вернет себе утраченный авторитет?

– Прежде всего не считаю авторитет российской науки утраченным. Сегодня мы сохраняем очень сильные позиции по целому ряду научных направлений, в том числе связанных с обороной и безопасностью нашего государства. У нас сильнейшая математическая школа – традиционно многие годы Россия здесь в числе мировых лидеров, есть большой задел по другим научным направлениям.

Более того, на международной арене наша наука и сегодня сохраняет особый статус. Так, предстоящее 300-летие Российской академии недавно было включено в перечень памятных дат ЮНЕСКО, что лишний раз подтверждает авторитет нашей науки, подчеркивает ее глобальную значимость.

Я рад и тому, что доверие к науке растет и в нашем обществе. Совсем недавно вице-премьер Дмитрий Чернышенко озвучил результаты свежего опроса ВЦИОМ – 65 процентов родителей в России хотят, чтобы их дети пошли в науку. Это говорит о возрождающемся престиже профессии ученого и востребованности научных исследований.

– Как может академия ответить на общественный запрос о получении новых знаний?

– Будем укреплять кадровый потенциал науки. От него зависит и ее авторитет. Этот ключевой вопрос приобрел особую актуальность в преддверии 300-летия РАН.

Когда Петр Первый создавал академию в 1724 году, он возложил на академиков ответственность подготовить себе достойную смену и воспитать новое поколение ученых. Они с этой задачей справились – появилась гимназия, университетское образование и, главное, стали формироваться собственные научные школы.

Как и 300 лет назад, будущее нашей науки и нашего государства напрямую зависит от передачи лучших традиций молодежи. От того, насколько талантливые, яркие и целеустремленные люди придут в науку и сумеют подключиться к решению общенациональных задач, зависит в целом преуспевание России. И конечно, для этого необходимы усилия государства и СМИ по популяризации науки, ее достижений и дальнейшему повышению престижа профессии ученого.

Источник: «Парламентская газета».