Эксперты рассказали о том, какие шаги предшествовали принятию комиссией ООН обоснования для расширения континентального шельфа РФ.

Комиссия ООН по континентальному шельфу приняла обоснование российской заявки на расширение её арктического континентального шельфа. Как проходили поиски доказательств и какие ещё задачи по шельфу стоят перед нашими учёными? На эти темы специальный корреспондент Интерфакса Вячеслав Терехов беседовал с академиками Николаем Бортниковым, Кириллом Дегтярёвым и доктором геолого-минералогических наук Николаем Чамовым.

Первая беседа посвящена поискам доказательств правомерности наших претензий на расширение арктического шельфа.

Зачем нам глубины океанские?

Корр.: Почему вообще возник вопрос о необходимости расширить России шельф в Арктике? Грозит сокращение запасов углеводородов на суше?

Бортников: Исследования проблем, связанных с обеспечением нашей страны минерально-сырьевыми ресурсами, проводятся отнюдь не потому, что ресурсы близки к исчерпанию. На дне Мирового океана сосредоточены значительные ресурсы полезных ископаемых: выявлены месторождения марганца, кобальто-никелевые корки, сульфидные полиметаллические руды, залежи нефти и газа. Но право доступа к полезным ископаемым на дне мирового океана определяется специальной комиссией при ООН. Океаническая площадь делится при этом на две части. Одна — в открытом океане, и вторая находится в исключительной экономической зоне государств — 200-мильная зона. Для того, чтобы эти месторождения могли разрабатываться той или иной страной, в частности нашей, мы должны установить, входит ли эта часть в состав нашей 200-мильной экономической зоны, или это месторождение принадлежит всему человечеству.

Корр.: Но границы зон, как и государственные, уже определены.

Бортников: Да, двухсотмильные зоны просто отмеряются. Но помимо этой категории разграничения используется и другое правило — надо обосновать, входит ли искомое месторождение, находящееся на континентальном шельфе, в зону исключительной экономической зоны, или нет. Если оно выходит за эти пределы, то тогда нужно доказать, что подводные хребты и возвышенности в океане по своей природе являются естественными продолжениями и компонентами подводной окраины континента. Так вот, является ли искомое залегание полиметаллических руд в категории мирового океана, или входит в исключительную зону, это надо определить. Поэтому Россия и подала заявку.

Заявку подали, дело было за малым — достать породу со дна океана

Дегтярёв: Чтобы обосновать заявку, мы должны были получить образцы горных пород, из которых состоит большая часть хребтов Ломоносова, Менделеева, котловины Подводников и Макарова. Это область Центрально-Арктических поднятий (хребтов — ИФ).

Для включения этих участков дна Северного Ледовитого океана в состав континентального шельфа России необходимо было доказать, что они имеют континентальную кору и морфологически являются естественным продолжением и компонентами подводной Евразийской континентальной коры (земной коры континентов, которая противопоставляется океанической — ИФ).

Они по своему составу и строению резко отличаются. Океаническая — относительно молодая, новообразованная, а континентальная — это то, что было испокон веков. Континентальная кора преимущественно гранитного состава, а океаническая — условно говоря, базальтовая.

Но основная цель стремления расширить наш арктический шельф (определённая погружённая часть континента, примерно на глубине до 250 метров — ИФ) — это возможность вовлечения полезных ископаемых в нашу экономическую зону.

Корр.: Есть ещё страны, которые претендуют на эти же участки шельфа?

Дегтярёв: Во-первых, претендуют все страны, которые являются Арктическими государствами: мы, Канада, Дания (потому что у них Гренландия), Норвегия, Соединенные Штаты, Исландия.

И поскольку много стран претендуют, то, естественно, в Комиссии придирчиво к этому относятся, а наши заявки всегда рассматривались под электронным микроскопом, а сейчас — под ещё большим увеличением.

Этапы раздела Арктики

Корр.: В печати я прочитал, что 1,2 млн квадратных километров остались за пределами двухсотмильной исключительной экономической зоны РФ после ратификации Конвенции 1982 года по морскому праву. Как это произошло?

Дегтярёв: Вернёмся к истории вопроса. Существует несколько концепций размежевания Арктической зоны. Первая в истории была секторальная. Все страны, выходящие к Арктике, от своих границ проводят линии к Северному полюсу от своих краёв и получается их сектор. Раньше он назывался «граница полярных владений СССР». Она была установлена постановлением ЦИК СССР 1926 года, и вообще это деление относилось только к суше. Про море, про морские территории там особо ничего сказано не было. Они просто как-то подразумевались. И вплоть до 60-х годов американские подводные лодки спокойно заходили в эту полярную зону. И ничего им не было. Потом, правда, перестали.

Параллельно появилась концепция объявить Арктику так же, как и Антарктиду, интернациональной: все имеют туда доступ и там совместно что-то делают. Но и определились, соответственно, границы зон.

И последнее разделение Арктики было предпринято в соответствии с конвенцией ООН по Морскому праву, которая была принята в 1982 году. СССР ратифицировал её в конце 80-х годов, а вступила она в действие по отношению к России только в феврале 97-го года. С тех пор всё, что касается Арктики, подлежит правилам конвенции ООН по Морскому праву. Там устанавливается 200-мильная зона, континентальный шельф, открытое море — и всё соответствует этой конвенции. Когда конвенция вступила в силу, Россия, по сравнению с полярными владениями СССР, потеряла примерно 1 млн 600 тыс. кв. километров этой полярной территории.

Пока думали признавать или нет, миллион километров потеряли!

Корр.: То есть они просто взяли и отделили определённую территорию от нашей?

Дегтярёв: Нет, они ничего не отделяли, это мы сами отделили, потому что мы конвенцию не признавали, считая, что полярные владения ограничиваются линиями меридианов, исходящими от границы до полюса. А когда мы её, наконец, приняли, площадь этих полярных владений в соответствии с конвенцией изменилась: там от последних островов определилась 200-мильная экономическая зона и то, что нам осталось. А всё остальное осталось не национальным, а общим.

Нам, естественно, захотелось, в какой-то степени, вернуть то, что было. Так, в 2001 году была подана первая заявка в Комиссию по морскому праву на расширение внешней границы шельфа как раз на эти 1,2 млн кв. км. Комиссия её рассмотрела и признала, что наши аргументы недостаточны для того, чтобы вынести положительное решение.

Для доказательства нужны чисто геологические, даже я бы сказал геоморфологические данные. Шельф может быть продолжен за 200-мильную экономическую зону, если строение тех регионов, которые находятся за её пределами, близко к этому самому шельфу и является его естественным продолжением, — кора не меняется, породы, которые и там, и там — близкие.

После этого в течение 20 лет проводился огромный комплекс работ: геологических, геоморфологических, геофизических, геохимических, чтобы доказать нашу позицию, в том числе и с применением научно-исследовательских подводных лодок, в которых участвовали наши сотрудники (Дегтярёв — директор Геологического института РАН — ИФ).

Подводная лодка выручила!

Чамов: Понятно, что исследуемая территория постоянно закрыта льдами. Добраться, туда, если мы будем ледокольный флот гнать, чрезвычайно дорого: проще поднырнуть. По крайней мере, это возможно.

Корр.: Бурение тоже в этой ситуации невозможно?

Чамов: По крайней мере чрезвычайно сложно. Бур надо устанавливать на льдине, а она дрейфует. Лодка позволяет посмотреть, что происходит подо льдом. Это один плюс лодки. Второй — точный метод отбора образцов, которые и являются доказательством состава грунта. Донно-каменный материал — это главный первоисточник для получения информации о составе пород, об их геохимических характеристиках и т. д.

Самый дешёвый способ — это драгирование, то есть, грубо говоря, такая металлическая авоська идёт по дну, собирает донно-каменный материал, который поднимается, изучается и обсуждается. Но есть два больших «но». Драгой удобно работать на открытой воде. Но если поверхность закрыта льдом, то его надо проламывать ледоколами. У нас был такой опыт. Но тут срабатывает второе большое «но». Драгой со дна поднимается смесь осадка и камней, и эти образцы точно не привязаны к определённому месту. Соответственно, когда мы начинаем их использовать для отстаивания своих представлений, нам говорят: вы не знаете, откуда вы взяли эти образцы. Потому что неясно первичное положение образцов. И, более того, неясно, как этот камень в океан попал и откуда? Тут много неясностей. И главное, от какой структуры на дне он отделился?

Чамов: Есть такое понятие — ледовый разнос. Льды, которые на берегу лежат, на островах и так далее, по весне обратно возвращаются в море, и в подбрюшье у них вморожены камни со всех континентов. Они дрейфуют, и эти камни, вытаивая, падают вниз. И когда вы драгой со дна собираете камни, там возможны образцы откуда угодно. Поэтому нужно искать горы, склоны на дне океана, уступы, и с этих стенок под водой выламывать геологические образцы.

Тут как раз и проявляется преимущество подводной лодки: она позволяет с помощью манипуляторов в строго определённом месте проводить отбор пород, который в то же время регистрируется на видео. Пробы собираются в специальных контейнерах для подъёма наверх. Одновременно многолучевой эхолот изучает рельеф дна. Установлена и другая аппаратура. Эти скрупулёзно проведённые исследования доказали, что все исследуемые участки являются естественным продолжением российского континентального шельфа.

Комиссия приняла заявку, но госграницу это не меняет!

Корр.: И результат?

Дегтярёв: Эти доказательства позволили нам подать новую, усовершенствованную заявку. В результате, в феврале прошлого года Комиссия ООН её приняла как аргументированную и обоснованную. И приняла рекомендации о расширении внешнего континентального шельфа России согласно поданной нами заявке.

Рекомендации опубликованы на официальном сайте ООН и являются обязательными для исполнения другими странами, подписавшими Конвенцию по морскому праву.

Корр.: Получается, что раздвигаем свои морские границы?

Чамов: Нет, это ошибочное представление. Речь идёт не о государственной границе, как часто, в том числе, и некоторые высокопоставленные товарищи говорят. Речь идёт об исключительно экономической зоне. Там можно далеко не всё, что позволено на суверенной территории. Кроме того, в этой части континентального шельфа продолжается свободное судоходство и свободная прокладка трубопроводов. В настоящее время мы можем на этой территории проводить какие-то работы, в том числе и по добыче полезных ископаемых — комиссия признала нашу правоту.

Корр.: В искомую величину в 1,2 миллиона километров входят хребты Менделеева и Ломоносова?

Дегтярёв: Да, это та область Центрально-Арктических поднятий.

И гений, парадоксов друг!

Корр.: Подобная, с научной точки зрения гениальная форма доказательств, может привести и к парадоксу. В одной из статей на эту тему я прочитал, что, если принадлежность определять по строению шельфа, то Аппалачские (в Северной Америке — ИФ) и Шотландские горы имеют одно геологическое образование. Значит, Шотландия может подать заявку на признание этой части Америки своей экономической зоной?!

Я понимаю, что этот совет содержит элемент комизма. Но Дания исходя из таких же предпосылок претендует на часть хребта Ломоносова, потому что он географически близок к Гренландии. Как дальше развивается ситуация? Кто еще претендует на «наши» хребты?

Дегтярёв: На эту же территорию претендуют, по крайней мере, Канада и Дания. Они подали свои заявки, которые будут рассмотрены не ранее 35-го года. Если их заявки признают такими же обоснованными, как и наши, дальше всё будет решаться прямыми переговорами между нами, Канадой и Данией, и только тогда эти договорённости будут закреплены международными договорами.

Корр.: «Головную боль» в области Центрально-Арктических поднятий учёные с честью выдержали. Но за ней, что называется, в очереди, ждут решения ещё две. Одна — претензия России на расширение своей экономической зоны в районе хребта Гаккеля, и вторая — спор за принадлежность Чукотского бордерленда. Иными словами говоря, о морском дне акватории вблизи чукотской границы. Об этом пойдёт речь во второй части беседы.

Источник: Интерфакс.