Вблизи новосибирского Академгородка – в наукограде Кольцово – идет строительство Центра коллективного пользования «Сибирский кольцевой источник фотонов» (СКИФ). Источник синхротронного излучения поколения 4+, который намереваются запустить уже в конце 2024 года, должен стать лучшим в мире. В сравнении с привычным рентгеновским аппаратом синхротрон дает возможность наблюдать и фиксировать быстропротекающие процессы в динамике – в буквальном смысле «снимать кино из жизни молекул и атомов». Что для такого «микроскопа-кинопроектора» уже создано и в каких условиях рождается уникальная мегаустановка, рассказал директор Института ядерной физики (ИЯФ) имени Г. И. Будкера Сибирского отделения РАН академик Павел Логачев.

Институт, которым вы руководите, стал единственным исполнителем работ по изготовлению и запуску наиболее сложного оборудования для ЦКП «СКИФ». Часть такого оборудования планировали заказать за рубежом, но в итоге пришлось все делать самим. Почему? И как с этим справились?

Павел Логачев: Изначально мы заказали в Европе изготовление источников питания для магнитов основного кольца и бустерного синхротрона. Работа довольно трудоемкая, поэтому мы рассчитывали разгрузить наших сотрудников, экспериментальное производство и службы. Это сэкономило бы нам время – источники питания состоят из многих комплектующих, которые требуется закупать в рамках федерального закона N44...

Если все делать в России?

Павел Логачев: Да. И получается, что мы создаем беспрецедентно сложную научную установку за полтора года, при этом несколько месяцев вынуждены тратить на конкурсные процедуры. Это большая проблема, даже более острая, чем сами по себе санкции.

Нельзя ли решить ее на государственном уровне?

Павел Логачев: Это вопрос к правительству и законодателям – оптимизировать в соответствии с текущей ситуацией законодательство таким образом, чтобы оно помогало, а не мешало отечественным предприятиям выполнять свои государственные функции. Источники питания, которые планировали заказать, мы способны изготовить сами. Похожее оборудование совместно с европейскими партнерами мы делали несколько лет назад для источника синхротронного излучения Брукхейвенской национальной лаборатории США. Поэтому и для СКИФ тоже сможем сделать.

При возведении столь уникального объекта не возникли сложности у строителей?

Павел Логачев: Были опасения, что грунты не будут иметь должную несущую способность для столь тяжелых объектов. Но по факту оказалось, что технологические решения, которые закладывались в проект, адекватны. Стройка идет с опережением, и мы это учитываем. Планируем досрочно начать монтаж оборудования и уверены, что строители не подведут.

Мы участвовали в создании всех современных источников синхротронного излучения и хорошо знаем, сколько времени требуется на реализацию таких проектов. Никогда в мире подобные комплексы еще не строились так быстро, как строится СКИФ. Мы идем с опережением лучших мировых практик и графиков примерно на 30–40 процентов.

Помимо ускорителя СКИФ с вашим институтом ассоциируется другой научный мегапроект – коллайдер «Супер С-тау фабрика». Для чего он нужен и как складывается его судьба?

Павел Логачев: В основе современного технологического знания лежат ключевые законы физики. На коллайдерах за последние 60 лет получено 60 процентов знаний о фундаментальных принципах этой науки. Сегодня физики во всем мире поднимают энергию сталкивающихся пучков частиц. Проект Будущего циклического коллайдера в ЦЕРН предполагает увеличение периметра кольца с 27 до 100 километров. Но это даст увеличение энергии лишь на порядок, а необходимо гораздо больше. К счастью, есть другой путь – наблюдать более тонкие прецизионные эффекты, которые требуют деликатных измерений на гораздо более низких энергиях, но с колоссальной точностью и производительностью. Коллайдеры, на которых проводятся такие эксперименты, и есть электрон-позитронные фабрики. Наибольший интерес представляют события, наблюдаемые в диапазоне энергий от 1 до 5 ГэВ для каждого пучка – как раз эту область закрывает «Супер С-тау фабрика».

Собственно, и СКИФ появился потому, что мы работали над проектами таких суперколлайдеров. Это своего рода побочный продукт, хотя и очень важный. В Китае уже приняли решение о начале финансирования проекта «Супер с-тау фабрики», а в России пока нет.

Заострим вопрос: проект «Супер С-тау фабрика» разрабатывался у вас в институте. А теперь ситуация повернулась так, что если он и будет построен, то уже не в Новосибирске, как изначально планировалось, а в Сарове Нижегородской области. И станет частью Национального центра физики и математики, который создается по соседству с ядерным центром РФЯЦ-ВНИИЭФ. Не обидно?

Павел Логачев: Мы люди государственные, одеяло на себя никто не перетягивает. Более того: это была наша инициатива – передать проект «Супер с-тау фабрики» в Саров. Реализация проекта именно там позволит решить еще одну важную государственную задачу – создать кадровый резерв физиков, инженеров, технологов супервысокого уровня для ядерного оружейного комплекса страны.

А у себя в ИЯФе мы планируем создать более дешевую машину, чем «Супер С-тау фабрика», на чуть более низкую энергию – проекты будут дополнять друг друга. До конца 2023 года подготовим ТЭО проекта. Первым этапом работ станет модернизация кольца ВЭПП-4 для проверки технологии столкновения пучков частиц, которая называется crab waist. Масштаб финансирования – миллиард рублей на полтора года. Если мы подтвердим, что данная методика работает и позволяет выйти на необходимые уровни светимости, будем двигаться дальше, а именно реализовывать большой проект, рабочее название которого ВЭПП-6. По масштабам он будет сопоставим со СКИФ, в то время как С-тау фабрика – это примерно два-два с половиной СКИФа.

Ключевой вопрос. Почему на велотренажере нельзя стать чемпионом мира по велоспорту

На Восточном экономическом форуме и под брендом форума Технопром-2023, который проходил в Новосибирске, ярко проявили себя Научно-образовательные центры и университеты, входящие в их состав. Презентовали уже реализованные проекты, заключали новые соглашения. Как оцениваете такую активность и перспективы научного взаимодействия с вузами? Нет ли ревности, что субсидии, гранты, новое оборудование в последние годы идут главным образом на поддержку того, что стали называть вузовской наукой?

Павел Логачев: Не совсем понимаю, о чем речь. Лично я ни разу не видел вузовской науки вот здесь, у нас. Вся наука в Новосибирском научном центре базируется на академических институтах. А то, что вливается в университеты, не пропадает – те же институты организуют, проводят работы, университеты потом ими отчитываются. Это одно ведомство, ничего страшного тут нет. Это даже хорошо, и в этом смысл образования: учиться можно только в бою, в настоящей деятельности, а не в ее имитации. На велотренажере вы никогда не станете чемпионом мира по велоспорту. То же самое и в науке. Поэтому университет идет в НИИ – понимает, где настоящая площадка, где студенты могут научиться и продолжить свою научную траекторию до очень больших вершин.

А университеты идут в институты? И, в частности, двери ИЯФ для этого открыты?

Павел Логачев: Ну, конечно. А кроме того, наши сотрудники – это основной состав преподавателей. Я имею ввиду не только Институт ядерной физики, но и другие институты Академгородка – тот же Институт цитологии и генетики, Институт катализа...

А что касается обид или ревности – нет никакой ревности, никаких обид. Все, о чем говорим, это единый процесс. Научные сотрудники обязательно должны преподавать, выращивать себе смену. Причем должны не только передавать знания и опыт, но и свой менталитет, свою философию жизненную передавать следующему поколению. Для этого и существует университет здесь, в Академгороде. И не только здесь, а и в городе – Новосибирский государственный технический университет.

Половина научных сотрудников ИЯФ – это выпускники НЭТИ, как изначально назывался этот вуз и как нередко называют его сейчас... У нас работают выпускники и других технических вузов Новосибирска – не так много, но они есть. И вообще, это нормальная история, когда государство финансирует университеты. Никто не против. Только не нужно надеяться, что в университете, даже очень хорошем, можно сделать первоклассную, мировую науку. Этого нет ни в одной стране мира…

Думаю, у вас найдутся оппоненты среди тех, кто призывает равняться на опыт западных университетов и развивать науку с упором на них...

Павел Логачев: Первоклассная мировая наука делается в национальных лабораториях, в международных центрах, где в качестве участников, коллаборантов, в составе больших научных объединений присутствуют университеты. А в самих университетах нет установок mega-science – одно или два исключения общей картины не меняют.

В Корнельском университете работает аналог нашего ускорителя ВЭПП-4 – четырехсотметровое по периметру кольцо, называется CESR. Но это не мегаустановка. А если брать Стэнфордский университет и находящийся на его территории SLAG, так это одна из 17 национальных лабораторий США – университет для нее только свою землю предоставил.

Текст: Алексей Хадаев, Александр Емельяненков.
Источник: Российская газета – Федеральный выпуск № 211 (9156).