Заявление об угрожающей миру загадочной «болезни Х» прозвучало не на площадке какого-либо международного научного форума, а на Всемирном экономическом форуме – 2024, хотя сама инициатива обсуждения исходила якобы от Всемирной организации здравоохранения. Нормально ли это?

На этот и другие вопросы об эпидемиях отвечает директор Института медицинской паразитологии, тропических и трансмиссивных заболеваний им. Е.И. Марциновского Первого МГМУ им. И.М. Сеченова член-корреспондент РАН Александр Лукашев, ведущий российский эксперт в области эволюции вирусов. Предмет его научных интересов — генетические закономерности возникновения новых патогенов и новых очагов заболеваемости различными вирусными инфекциями.

— Не просто нормально, а это единственно правильный вариант, потому что на научных форумах данная тема обсуждается уже лет двадцать.

— Александр Николаевич, о каких двадцати годах вы говорите, если пандемия коронавирусной инфекции случилась четыре года назад и стала полной неожиданностью для всех?

— На самом деле не для всех. Пандемия новой коронавирусной инфекции была совершенно ожидаемым событием, которое полностью укладывалось в научные прогнозы.

Разговоры об угрозе человечеству в виде неизвестной «болезни Х» и в научном сообществе, и на уровне ВОЗ начались задолго до пандемии COVID­-19. Правда, не было точно известно, в каком году это случится и какой именно возбудитель станет причиной пандемии. Таким образом, новая коронавирусная инфекция, по сути, тоже оказалась «болезнью Х», которую ждали.

— Ожидания были умозрительными, или они основаны на математических расчётах?

— Можно сказать, на математических расчётах, хоть и с существенной неопределённостью по времени. Наука в состоянии более­-менее точно предсказать не просто риск возникновения эпидемии и даже пандемии вируса Х, но и какой из вирусов с какой степенью вероятности станет их возбудителем.

— То есть к тому, что говорилось в Давосе, следует относиться серьёзно? Это не политический и экономический шантаж, не манипуляция общественным сознанием в чьих-­то интересах, а реальное предостережение?

— Если это и была манипуляция, то она основана на результатах научных исследований. В частности, тех, которые проводились после 2002 г., когда многие страны пережили эпидемию атипичной пневмонии SARS — тяжёлого острого респираторного синдрома, который также был вызван коронавирусом. Мир тогда чудом избежал пандемии с летальностью 10%. Собственно, после этого началось пристальное изучение вирусов животных и их переходов в человеческую популяцию.

За двадцать лет мы выяснили, что даже те вирусы, которые считались классическими — библейскими, как их называют, — инфекциями человека, на самом деле возникли не давным-­давно, а в относительно обозримом прошлом.

Известны десятки случаев, когда только на протяжении последних двухсот лет вирусы меняли хозяев, и к чему это приводило. Во времена моей учёбы в медицинском институте в учебниках было деление на вирусы человека, вирусы животных и зоонозы — то есть вирусы животных, которые могут заражать человека. Тогда считалось, что это консервативная система. Согласно же современным представлениям, вирусы на самом деле очень часто меняют хозяина, причём не внутри одного биологического вида, а переходят от одного биологического вида к другому, в том числе от животных к людям. Такой способ существования обеспечивает их выживание.

— Если пандемия новой коронавирусной инфекции была ожидаема учёными, почему появилась версия об искусственном происхождении вируса SARS­-CoV­-2? Может быть, мы стали свидетелями вульгарной либо ошибочной интерпретации того, каким был источник инфекции и что послужило стартом к её распространению?

— Как во время пандемии, так и сейчас я считаю некорректными попытки ряда экспертов политизировать ситуацию с COVID-­19, перекладывать вину за случившееся на конкретных «заказчиков» и «исполнителей». И вообще, справедливости ради надо отметить, что за относительно короткую историю вирусологии описаны уже десятки случаев утечки вирусов из лабораторий. Теоретически возможно всё, но конкретно в случае с SARS-­CoV­-2 утверждать ничего нельзя.

Ожидаемая «болезнь Х» может иметь любой из описанных выше сценариев, то есть стать следствием того, что какой-­то вирус поменяет биологический вид хозяина, или результатом лабораторной утечки возбудителя. Кстати, учёные об этом честно предупреждают.

Перед мировой наукой возникла очень сложная дилемма: насколько глубоко мы должны изучать механизмы возникновения новых вирусов? Ведь, если мы изучаем их детально и даже пытаемся воспроизвести в лабораторных условиях, это создаёт для нас риск стать авторами рукотворной пандемии, просто ускорив природный процесс, который, кстати, рано или поздно всё равно произошёл бы. Но если мы не изучаем эти процессы, то остаёмся беззащитными перед следующей пандемией, а история показывает, что они возникают сами собой достаточно регулярно.

— Иными словами, очередная «болезнь Х» может быть обусловлена естественным течением биологических процессов, а может оказаться результатом ошибки или небрежности?

— Теоретически, как показывает история науки, результатом лабораторной ошибки могут быть очень серьёзные последствия. Но я категорически не верю в то, что ошибка является чьим-­то преднамеренным действием.

— Какие же вирусы, согласно прогнозам, способны стать возбудителями следующей «болезни Х»? Будет ли это некий новый патоген, обладающий пандемическим потенциалом, или какой­-то давно известный науке, обрётший дополнительные свойства?

— Скорее всего, это будет новый вирус, который придёт в человечес­кую популяцию от животных. Маловероятно, что вирусы, которые уже адаптировались к человеку, вдруг мутируют настолько, чтобы вызвать пандемию.

Когда в человеческую популяцию приходит новый вирус, как это было с SARS­-CoV-­2, то могут быть очень серьёзные последствия: возбудитель инфекции не адаптирован к нам, а мы не адаптированы к нему. Причём есть мнение, что пандемия COVID-­19 была для человечества «учебной», всё могло быть намного хуже. И я с этим мнением согласен.

— Следующая будет ещё хуже по последствиям?

— Не факт. Вообще вероятность появления нового вируса человека оценивается на уровне 2–3% в год. Вирус Х может оказаться абсолютно безвредным или способным вызвать насморк, не более того. В то же время есть ненулевая вероятность, что это будет новая инфекция с пандемическим масштабом и более высоким уровнем летальности, чем COVID­-19.­

Основные группы кандидатов на роль возбудителя болезни Х более­-менее определены. Все они — наши старые знакомые. Первая — вирусы гриппа. Вторая — коронавирусы. Напомню, мы уже переживали атипичную пневмонию с летальностью 10% и ближневосточный респираторный синдром с летальностью 33%, оба заболевания вызваны коронавирусами.

Третья группа кандидатов — парамиксовирусы, в частности, вирус кори. По оценкам учёных, он пришёл в человеческую популяцию 2 тыс. лет назад и с тех пор уже достаточно адаптировался. Но, если появится новый вариант вируса кори, может начаться пандемия, причём весьма серьёзная.

Наконец, в числе потенциальных возбудителей инфекции пандемийного уровня — вирусы Хендра и Нипах, которые также относятся к семейству парамиксовирусов. Они эндемичны у летучих мышей в Юго­-Восточной Азии и Океании, способны вызывать у животных и людей энцефалит с летальностью 50%.

— В этом смысле назвать будущее человечества безоблачным нельзя…

— Верно. И человечество должно адекватно воспринимать такую перспективу. В мире животных множество вариантов вирусов гриппа, коронавирусов, парамиксовирусов, все они легко передаются респираторным путём, и среди них есть варианты, способные вызвать у людей тяжёлое течение заболевания с высокой летальностью. Заранее рассчитать, какой именно из них «выстрелит», невозможно никаким способом. Готовиться нужно глобально.

Для того, чтобы понимать, как прогнозировать и снижать риски, мы должны проводить как раз те самые опасные опыты по адаптации вирусов к человеку. Подобные эксперименты, как уже сказано, сами по себе несут серьёзный риск, поэтому их необходимо выполнять в условиях максимального контейнмента. Неслучайно в ряде стран такие лаборатории подведомственны министерствам обороны: там на первое место выходит не свобода научной мысли, а строгое соблюдение требований биобезопасности.

Я считаю, что мы не должны отказываться от таких экспериментов в гражданской науке, но подход к обеспечению биологической безопасности должен быть чрезвычайно строгим, поскольку сами научные опыты с вирусами опаснее, чем чума.

— Если предупреждение, прозвучавшее на ВЭФ в Давосе, действительно основано на научно­ обоснованном прогнозе, то какими сейчас должны быть действия государств, служб эпиднадзора и систем здравоохранения во всех странах, включая Россию?

— Общая задача для всех — повышение уровня противоэпидемической готовности, разработка новых систем диагностики и вакцин. К слову, проект «Санитарный щит», который реализуется в Российской Федерации, как раз направлен на обеспечение готовности к «болезни Х». Главное, чтобы подготовка была адекватна угрозе.

Дело в том, что мы и к пандемии коронавирусной инфекции готовились, но явно не приготовились в должной мере. Только благодаря тому, что сначала пришёл не самый заразный штамм вируса SARS-­CoV-­2, у нас была значительная фора по времени, чтобы принять меры: начать выпуск вакцины и провести прививочную кампанию, перепрофилировать койки под инфекционные госпитали, оснастить стационары дыхательным оборудованием. Если бы пандемия началась сразу с омикрона, то мы все переболели бы за первые три месяца.

Одним словом, разрыв между нашими возможностями и полной готовностью к новой пандемии весьма значительный, даже несмотря на все имеющиеся у человечества ресурсы.

— Как заранее разрабатывать вакцины, если список вирусов-­кандидатов настолько велик?

— Готовить вакцины заранее мы не можем, но можем подготовить платформы для их разработки, куда затем останется только вставить новый антиген. Например, для гриппа эта схема вполне жизнеспособная, ведь противогриппозные вакцины обновляют каждый год.

Также следует подготовить законодательные решения и подзаконные акты, которые позволят провести испытания препарата по ускоренной схеме, то есть не за год, а за два–три месяца, и быстро внедрить его в клиническую практику.

Именно по такой схеме — подготовка к разработке платформенных вакцин — нужно действовать сейчас. Подобное возможно в том случае, если на данных платформах прежде уже делались какие-то вакцины с доказанной эффективностью и безопасностью. Про грипп уже сказано. Другой пример — вакцина против новой коронавирусной инфекции «Спутник V». Секрет её быстрого появления заключается в том, что этот же научный коллектив незадолго до пандемии COVID­-19 разработал прототип вакцины от ближневосточного респираторного синдрома (БВРС – CoV), который тоже был вызван одним из коронавирусов. На тот момент этот препарат не имел перспектив стать коммерчески успешным, потому что вспышка БВРС – CoV не переросла в пандемию, а ограничилась регионом Ближнего Востока. Зато чуть позже наличие готовой платформы позволило нашей стране быстро разработать и начать производство вакцины «Спутник V».

Вообще, если мы хотим иметь высокий уровень готовности к пандемии, то должны по­-другому смотреть на коммерческую успешность разработки вакцин и диагностикумов, а также работы инфекционных больниц. В условиях вне пандемии инфекционные больницы не могут быть финансово успешными, их нельзя оценивать по общим правилам, предъявляемым ко всем медицинским организациям.

— Александр Николаевич, так сложилось, что свои научные институты и производственные площадки есть в системе Российской академии наук, Минздрава, Роспотребнадзора и ФМБА. На фоне активного обсуждения «болезни Х» предпринимаются ли усилия по консолидации потенциалов разных ведомств? Допускаете ли вы, что учёные из «конкурирующих структур» сядут за один стол и, исходя из списка вирусов­-кандидатов на роль возбудителя новой пандемии, определят, платформы для каких вакцин и диагностикумов надо подготовить?

— Усилия в этом направлении предпринимаются, но я бы сказал, что они пока не очень активны. Между тем ведомственная разобщённость научных институтов — одна из главных проблем вирусологии. Какие­-то задачи дублируются разными коллективами, какие­-то решаются неоптимально, а какие­-то сами по себе не столь актуальны, но на их решение тратятся ресурсы. Вектор на сближение обозначен, и двигаться по нему следует обязательно. Тем более, когда для этого есть серьёзные основания, связанные с «болезнью Х».

Текст: Елена Буш.
Источник: «Медицинская газета».