Полномасштабная перезагрузка российской экономики и промышленности неизбежна, уверен директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Александр Широв. В интервью РИА Новости он рассказал, в чем плюсы от ухода транснациональных компаний, как США скомпрометировали валюты развитых стран в глазах остального мира, почему дружественные государства корректнее называть партнерами, как работа ВПК и выплаты участникам спецоперации влияют на экономику и гражданские отрасли, и почему власти должны сейчас помогать не крупному, а малому бизнесу. Беседовал Серго Кухианидзе.

– Черчилль как-то признал, что цель холодной войны, навязанной Москве гонки вооружений – измотать Россию экономически. Она-де при плановой экономике не в состоянии позволить себе «и пушки, и масло». Как бы то ни было, но это противостояние с Западом привело в итоге к развалу Советского Союза…

– Категорически не согласен с такой версией. СССР распался не из-за давления Запада, а, прежде всего, потому, что руководство нашей страны допустило тогда массу тяжелых ошибок в области экономики, политики, развития вооруженных сил, наконец. Все это вместе взятое и привело к тому, что казавшаяся довольно мощной система, включавшая не только Советский Союз, но и страны Варшавского блока, наших союзников по миру, в одночасье рухнула.

– Понятно. Просто сегодня, когда Запад развязал против Москвы мощную гибридную войну, включающую санкции, военную помощь Киеву на поле боя, он говорит о том же: разорвем в клочья экономику России, превратим ее в страну-изгоя… В конце концов, разве идущая уже 18 месяцев спецоперация на Украине – не тяжелое бремя для экономики России?

– Не надо, скажу сразу, переоценивать влияние СВО на экономику страны. Ведь это, при всем трагизме происходящего и понесенных потерях, пока конфликт относительно низкой интенсивности, поэтому «бремя» – слово неточное. В конце концов, большая часть нашей экономики по-прежнему находится на мирных рельсах. Хотя военно-промышленный комплекс (ВПК), несомненно, работает с большим напряжением сил.

Речь скорее идет о встряске. Причем, хорошей. В том смысле, что при всех сложностях, с которыми экономика России за последний год столкнулась: беспрецедентные санкции, полный разрыв многих логистических связей, в долгосрочной перспективе происходящие события должны иметь позитивный эффект для изменения характера и модели развития экономики.

– Вот как?

– Да, потому что они ведут к полномасштабному изменению всего внутреннего рынка страны. Иного варианта у России сегодня нет. Надо осознать, чтобы обеспечить национальную безопасность, мы так или иначе вынуждены произвести сейчас перегруппировку всей структуры экономики. К слову, даже уход из страны крупных транснациональных компаний имеет не одни лишь минусы. Ведь, покидая Россию, большую часть своих активов они либо продали, либо передали в ведение российских юридических и физических лиц. Это значит, что поток доходов, который раньше в значительной степени уходил через эти компании за пределы страны, теперь остается у нас.

Понимаете, передел российского рынка, о котором я говорю, создает дополнительную доходность нашей экономики, которую бизнес может использовать по-разному. Одни направляют эти доходы на открытие своего производства, другие – на его расширение, третьи используют их как инвестиции… Это – первое важное следствие того, что мы наблюдаем сейчас. Поэтому важно поддерживать у бизнеса мотивацию к инвестированию. Второе состоит в масштабном переформатировании российского экспорта с запада на восток, которое, к слову, доказало всем всю бессмысленность антироссийских санкций.

– Что вы имеете в виду?

– Мировая экономика сильно изменилась. Если международные финансовые потоки все еще контролируются западными странами, то торговые – уже нет. Потому, что большая часть самой разнообразной продукции сейчас производится не на Западе, а в развивающихся государствах Азии, Ближнего Востока, Латинской Америки. То есть, когда Вашингтон и Брюссель угрожающе говорят всем им: «Ребята, в Россию никаких товаров вы больше поставлять не будете, потому, что мы так хотим», они поступают не в соответствии с призывами, а руководствуясь национальными интересами, главный из которых состоит в том, чтобы расширять рынки сбыта. Да, пока развитые страны контролируют большую часть наиболее эффективных научно-технологических разработок, но и тут время их монополии подходит к концу.

Не срабатывают уже в качестве аргумента и уговоры США покупать у них побольше долларов. Эта валюта перестает быть твердой. Заморозив золотовалютные резервы России, Соединенные Штаты скомпрометировали валюты развитых стран в глазах всего мира. Многие, не только в России, глядят теперь на них как на рискованные активы. Никто не хочет копить, хранить у себя доллары в прежних объемах. Смысл? Чтобы в один прекрасный день американцы взяли, да и заморозили бы их?

Справедливости ради, впрочем, замечу, что антироссийские санкции несомненно оказывают негативное влияние на нашу экономику. Но важно понять, что они уже не являются определяющим фактором, влияющим на ее развитие.

– Какой же фактор главный?

– Все сегодня зависит исключительно от нас самих, от того, какую политику в области экономики будем проводить. При этом оговорюсь, что ничего похожего на автаркию в России построить невозможно. Москва открыта для взаимодействия со всеми странами. Кстати, давайте будем их называть не дружественными, а партнерскими. Так правильнее, поскольку каждый друг, каким бы близким России он не был, прежде всего преследует свои национальные интересы.

Да, из-за СВО военные расходы России увеличились, но это никак не может стать тормозом на пути модернизации страны. Дело в том, что значительная часть оборонных расходов, как это не покажется странным, является производительными. Потому что расходы эти мультиплицируют спрос на продукцию других секторов, и, следовательно, формируют дополнительные доходы не только в отраслях ВПК, а во всей экономике. Однако, определенной проблемой, о которой нужно думать уже сейчас, будет снижение объемов военного производства после окончания конфликта. Важно будет эффективно использовать накопленный потенциал, в том числе и кадровый, оборонного комплекса для развитие гражданских секторов экономики.

– Но уж точно к производительным расходам никак не отнесешь выплаты участникам СВО, объем которых за год существенно вырос. Ведь их денежное довольствие доходит до 250 тысяч рублей в месяц. Эти выплаты на что-то влияют?

– Если исходить из того, что в зоне СВО находится примерно 700 тысяч военнослужащих, умножаем это число сначала на 250 тысяч рублей, а затем на 12 месяцев, то получается минимальная оценка в два триллиона 100 миллионов рублей. ВВП России в 2023 году ожидается на уровне 160 триллионов рублей. То есть выплаты участникам СВО составляют 1,3 % ВВП. Сумма немалая, которая может влиять на весь совокупный спрос в экономике, но не критичная с точки зрения возможности государства эти выплаты обеспечить. Другое дело, что, когда СВО закончится, такая численность военнослужащих, скорее всего, не потребуется. Демобилизация неизбежна. Люди начнут возвращаться домой на свои гражданские рабочие места с уровнем оплаты труда в 30–50 тысяч рублей. И вот тут может возникнуть социальное напряжение. С другой стороны, переформатирование роста экономики невозможно с низким уровнем оплаты труда в базовых секторах промышленности. Косвенным свидетельством этого является формирующийся дефицит кадров. Так что повышение уровня зарплат неизбежно должно произойти, но не просто так, а по мере повышения эффективности экономики.

– Дайте пример того, как ВПК влияет на гражданские отрасли экономики.

– Например, для того, чтобы собрать танк, нужен металл, верно? Значит, металла в стране сегодня должно выплавляться больше. Также, естественно, нужно больше производить электроэнергии и, конечно, делать больше комплектующих, а также закупать станки и оборудование, на которых в конечном счете будет выпускаться не только оборонная продукция. Ведь в оборонке немало видов деятельности, которые не могут нормально существовать без гражданского сегмента. Так обстоит дело и в авиастроении, и судостроении, и в атомной промышленности, например. Все страны, у которых есть атомная бомба, имеют и развитую атомную энергетику, не правда ли? Потому, что содержать только атомное оружие слишком дорого. То есть развитие ВПК должно в конечном счете дать импульс модернизации гражданского сегмента, где у нас и кроются основные проблемы. Что касается ВПК, то в нем-то все относительно благополучно, за его модернизацию всерьез взялись еще в 2014 году.

Кстати, насколько наш гражданский бизнес адаптивный, мы видим отчасти по полкам магазинов и супермаркетов. Несмотря на уход из России западных брендов, они не опустели, как это предсказывали год назад многие аналитики. Кто-то, возможно, и в состоянии найти семь отличий между теми прохладительными напитками, что были у нас до февраля 2022 года, и теми, что продаются сейчас, но, по сути, они только поменяли название, а по вкусу и качеству остались такими же.

– Цены, правда, выросли…

– Да, но они все-таки выровнялись. В годовом исчислении инфляция фиксируется сейчас на уровне 3–4 %, что соответствует целям Центрального банка РФ. Главное, что в 2023 году доходы трудоспособного населения все равно растут быстрее. Вот, что важно. Как в бюджетном, так и в частном секторе наблюдается реальный рост зарплат. Правда, когда мы говорим про реальные зарплаты, то имеем в виду зарплаты на крупных и средних предприятиях. В малом бизнесе ситуация несколько иная. Кстати, эффект СВО на рынке труда тоже отражается.

– Что за эффект?

– В тех регионах, где большое количество оборонки (в Удмуртии, в Тульской, Владимирской, Свердловской и Челябинской областях), там зарплаты растут быстрее, там и уровень безработицы ниже. Но в целом по стране на рынке труда нужна, безусловно, балансировка спроса и предложения, которая невозможна без постепенного роста заработанных плат. Структурная перестройка, которая в итоге и приведет экономику России к новому качеству, предполагает, что труд должен быть дорогим. В более эффективной экономике будут более качественные рабочие места, и естественным образом вырастет заработная плата.

– Что в перестройке экономики, о которой вы говорите, сейчас главное?

– Государству надо реально помочь бизнесу, дать ему ресурс за счет, допустим, внутреннего заемного финансирования. Но не большому бизнесу, имеющему отношение к нефтянке, газу или металлургии, у них и так все в порядке, а малому и среднему. Чтобы он мог заняться производством всего того, что сейчас так остро необходимо – выпуском запчастей, комплектующих, обслуживанием, сервисом… Чтобы в итоге в России начала развиваться система кооперации между различными производствами. В этом суть экономики предложения, о которой говорил президент России на недавнем Петербургском международном экономическом форуме. Экономика предложения – это как раз экономика роста с низкими параметрами инфляции. Чего, собственно, нам и нужно добиваться. Таким образом, мы сможем хеджировать риски роста разгона инфляции в России и обеспечить устойчивый экономический рост.

Источник: РИА Новости.