Африка является важным игроком в международных отношениях и мировой экономике, природные и демографические ресурсы африканских стран делают этот континент незаменимым союзником и выгодным партнером, поэтому сегодня дальновидные страны активно инвестируют в Африку и налаживают с ней сотрудничество.

О том, почему Российской Федерации уже сейчас стоит обратить пристальное внимание на этот континент, рассказала директор Института Африки РАН доктор экономических наук член-корреспондент РАН Ирина Абрамова.

— Какие достижения Института Африки РАН вы считаете наиболее важными и значимыми для страны? Какие из них нашли свое практическое применение?

— Нужно сказать, что главным научным результатом работы нашего института стало то, что Африку начали воспринимать как континент возможностей, в том числе с точки зрения стратегических интересов Российской Федерации. Длительное время Африка была аутсайдером в отношениях России на внешнем треке. Мы не просто показали, что Африка является важным игроком в международных отношениях и мировой экономике, но и выделили два основных фактора, которые позволят ей стать континентом XXI века. Первый — уникальные природные ресурсы, многие из которых ещё не до конца открыты и распределены, а второй — демографический дивиденд, то есть молодое активное население, обеспечивающее стремительный рост потребительского спроса, который увеличивается каждые пять лет.

Я неоднократно говорила, что, по самому среднему демографическому прогнозу, к 2100 году 40 % населения Земли будет проживать на африканском континенте. Очевидно, что к этому нужно готовиться уже сейчас, поскольку из крупных незападных экономик устойчивый рост населения демонстрирует лишь Индия. В Китае же с 2012 года началась естественная убыль: население сокращается, растёт доля пенсионеров. В Африке эта проблема проявится значительно позже, поэтому следующий экономический рывок совершат именно страны континента. Наш институт активно занимается этой тематикой, в 2013 году у меня вышла монография «Новая роль Африки в мировой экономике XXI века», где все это подробно изложено. Однако реальный интерес к континенту у нашей страны возник гораздо позже — в значительной степени благодаря «повороту на Восток» и переориентации внешней политики, особенно после 2022 года. Безусловно, меня радует, что исследования наших ученых не остались незамеченными: они служат фундаментом для выстраивания новых российско-африканских отношений. Не случайно Концепция внешней политики Российской Федерации на африканском направлении, утверждённая в 2023 году, разрабатывалась при активном участии сотрудников института. Сегодня, как и несколько десятилетий назад, мы убеждены, что Африке суждено стать следующим центром мирового развития.

— По вашему мнению, какие теоретические разработки Института Африки РАН заслуживают особого внимания?

— Большую роль наш институт сыграл в разработке концепции «нового колониализма». Важно понимать, что новый колониализм существенно отличается от теорий неоколониализма (и даже постнеоколониализма), активно развивающихся сегодня на западном треке: это разные по содержанию и историческому контексту явления. Неоколониализм — это устоявшееся понятие, связанное с сохранением экономического, политического, культурного и другого господства бывших метрополий над своими колониями. Новый колониализм же — явление абсолютно иного типа, он вырос из неоколониализма Запада времен холодной войны, но приобрел новые, порой более прямолинейные и жесткие, внешне более невинные формы. В рамках реализуемой сегодня Западом тактики нового колониализма существенно возрастает угроза использования инструментов подрыва суверенитета и разрушения единой государственности ряда стран под лозунгами поддержки освободительных движений (на деле сепаратизма), защиты угнетенных национальных и культурно-исторических меньшинств, уважения исторической памяти и травм прошлого или просто восстановления исторической справедливости и так далее. Тем же целям служит и поощрение внутреннего регионализма, децентрализации и политической и, шире, социальной разобщённости в таргетируемых обществах внутри (пока что) единой страны. У глобальных отношений «колониализма нового типа» при сохранении единой сути — множество конкретных новых форм и проявлений. Однако главной отличительной чертой этой фазы сохранения зависимости и продолжения эксплуатации одних государств другими в новых условиях и на новом уровне становятся глобальность и неселективностьзависимости и эксплуатации. Отныне это уже не исключительно взаимоотношения бывших колоний с их метрополиями. Эта модель отношений распространяется и на прежде независимые страны и даже крупные державы. Эту концепцию разработали сотрудники нашего института, в частности, известный экономист Леонид Леонидович Фитуни, внесший колоссальный вклад в её развитие. Существенную роль в изучении феномена нового колониализма сыграли исследования, посвященные вопросам обретения реального суверенитета. Мы давно отмечали, что тема подлинной независимости становится одной из ключевых не только для африканских государств, но и для стран Глобального Юга.

Большим достижением я считаю то, что при формировании основных направлений перспективного взаимодействия России с Африкой сотрудники нашего института подчеркивали: приоритетом должно стать не торгово-финансовое сотрудничество, а партнёрство в сфере науки, технологий и образования. На Валдайском форуме в прошлом году я спросила нашего президента, что чаще всего обсуждают лидеры африканских стран, когда речь заходит о российско-африканских отношениях. Владимир Владимирович назвал две темы — безопасность и образование. Причем безопасность он понимал в широком смысле: продовольственную, энергетическую, технологическую и информационную. И именно об этом наши сотрудники говорили задолго до того, как эти вопросы стали ключевыми в международной повестке.

— Насколько ваш институт детально и глубоко изучает Африку в культурном плане?

— Огромный блок исследований нашего института посвящён цивилизационному развитию Африки, её культуре и истории. Например, наши сотрудники сделали интересное наблюдение: по менталитету и культурным ценностям русские и африканцы ближе друг к другу, чем русские и европейцы или африканцы и европейцы. Это связано с тем, что в основе культурного кода, а также экономических систем России и Африки лежит общинное сознание. Коллективизм нам традиционно ближе, тогда как индивидуализм характерен для Запада.

Взаимовыручка и общинность у русских и африканцев находят отражение в пословицах и поговорках: например, «сам пропадай, а друга выручай» или «не имей сто рублей, а имей сто друзей». Наш научный сотрудник Аида Мосейко много писала об этом — сегодня её концепция рассматривается российскими министерствами и ведомствами, в частности МИД, как основа для выстраивания отношений с Африкой.

— Как сейчас выглядит сотрудничество Африки и России в образовательной сфере? Какие есть преграды на этом пути?

— За последние три года квоты на обучение в России для африканских студентов увеличились почти в три раза. Сегодня наиболее востребованные специальности среди них — врачи, инженеры и аграрии. Проблема заключается в том, что количество квот и уровень подготовки абитуриентов не всегда совпадают. Контроль за тем, кто получает квоты, недостаточен. Необходим предварительный отбор учащихся ещё на этапе старших классов, в том числе, среди школьников, которые уже начали изучать русский язык.

— Как можно улучшить это сотрудничество?

— Я бы сказала, что помимо прочих инициатив необходимо вводить целевое обучение для африканских студентов, многие страны Африки в этом заинтересованы. Такой студент никуда не уедет, он вернётся и отработает деньги государства, вложенные в его образование. Например, один губернатор из Нигерии предложил, чтобы российский университет предоставил студентам его штата 20 бюджетных мест. Он, в свою очередь, выделит стипендию на поддержку каждого из них, при условии, что после возвращения домой выпускники будут работать в компаниях с кадровым дефицитом. В случае успеха эксперимента чиновник будет готов оплатить еще 20 мест на коммерческой основе, что станет вкладом уже в российский бюджет.

Я лично встречалась с государственными служащими и представителями элиты африканских стран, которые учились в СССР, и могу сказать: студенты, прошедшие обучение у нас, остаются друзьями России. Это наш политический капитал. В качестве отдельного направления работы желательно также приглашать на обучение детей африканской политической и экономической элиты, которые в будущем станут нашими союзниками. Условия для этого наиболее благоприятные: сегодня в Африке проявляется колоссальный интерес к России и русскому языку.

— Как вы оцениваете роль стран Африки в формировании новой архитектуры безопасности в условиях перехода к многополярному миру? Насколько важна Африка и почему?

— Вопрос создания новой архитектуры безопасности связан, прежде всего, с тем, о чем говорил наш президент, — это вопрос неделимости безопасности. Она должна быть обеспечена не только у отдельных государств, но быть всеобщей. Как можно представить новую архитектуру безопасности без Африки? Приведу два самых очевидных факта: во-первых, на континенте уже проживает 1,5 миллиарда человек, во-вторых, географически Африка делит Землю на две части — она находится между Западом и Востоком.

До сих пор на территории Африки сохраняются военные базы западных государств. Так, на континенте расположены около 45 пунктов военного присутствия США; в одном лишь небольшом Джибути находятся восемь военных баз различных стран, включая крупнейшую американскую базу в Африке. С точки зрения формирования альянсов, борьбы с конфликтами и терроризмом, континент является важнейшим регионом для формирования новой архитектуры безопасности.

С позиции экономической значимости Африка также незаменима: здесь сосредоточена примерно треть мировых ресурсов, весомая часть которых необходима для развития современных и военных технологий. Например, если Демократическая Республика Конго прекратит поставки кобальта в США, это напрямую повлияет на производство военной техники — новые бомбардировщики никуда не полетят, поскольку их просто не смогут построить.

Вопросы безопасности Африки многоаспектны: они затрагивают политическую, экономическую, гуманитарную, информационную, ментальную и ряд других сфер. При этом важно понимать, что решение будущих глобальных задач безопасности невозможно без участия Африки, которая объединяет 54 государства и представляет 25 % членов ООН.

— Африка является уязвимым регионом для внешнего вмешательства?

— Да, с точки зрения безопасности Африка остается наиболее уязвимым регионом, поскольку борьба крупных геополитических игроков за ресурсы континента и за его население нарушает внутренний баланс. Африканский континент исторически был зоной постоянных конфликтов, что связано с колониальным наследием: границы многих государств проводились «под линейку», в результате чего одни и те же народы оказывались по разные стороны начерченных линий. Сегодня, чтобы манипулировать и навязывать африканским государствам свою волю, западные игроки используют этнические конфликты, первопричиной которых сами и являются. Это тоже одно из проявлений как нового, так и старого колониализма.

Территория Африки по-прежнему остается зоной многочисленных конфликтов. Наиболее крупный сейчас — гражданская война в Судане. Недавно был, по выражению Дональда Трампа, «притушен» конфликт между Демократической Республикой Конго и Руандой, однако он продолжает тлеть, и его основные причины так и не устранены. Конфликты продолжаются в Эфиопии, Мали, Сомали, Нигерии и ряде других стран.

Африканские государства заинтересованы в обеспечении стабильности внутри своих границ. В этом отношении у них есть большие ожидания, связанные с Российской Федерацией, которая может выступать как провайдер суверенитета и безопасности. Когда Владимир Владимирович говорил о безопасности, он подчёркивал, что до тех пор, пока в Африке не наступит мир, приступить к решению экономических и социальных проблем континента будет невозможно.

— Какие страны Африки, на ваш взгляд, не обладают полным суверенитетом, а какие уже стали независимыми государствами?

— В полном смысле слова сегодня ни одна страна не может быть независимой. Россия решительно отстаивает свой суверенитет, но можем ли мы говорить, что никакая группа людей в нашей стране не подвержена западному влиянию? Нет, не можем. Ситуация в Африке намного сложнее, поскольку при формировании новых форм колониального угнетения и зависимости активно применялись такие инструменты, как идеологическое доминирование, в том числе в информационном пространстве, а также переформатирование элит. Часто происходит так, что если народ борется с колониальной зависимостью от Запада, то элиты, наоборот, выстраивают с ним тесное сотрудничество: их дети учатся в западных университетах, а капиталы хранятся в западных банках. Таким образом, Запад продолжает использовать переформатирование элит как один из ключевых инструментов влияния.

К сожалению, все африканские государства по-прежнему в той или иной степени зависят от Запада, и главная причина этого — бедность. О корнях этой бедности и о роли Запада в систематическом ограблении народов Африки можно говорить очень долго. Зависимость сохраняется в политической, дипломатической, финансовой и даже гуманитарной сферах, поэтому быстро достичь подлинного суверенитета континент не сможет. Однако в союзе с другими странами Глобального Юга, опираясь на такие международные площадки, как БРИКС и ШОС, у Африки есть все возможности для укрепления и защиты подлинной независимости. Тем более что БРИКС сегодня на треть состоит из африканских государств: в объединение входят ЮАР, Эфиопия и Египет.

— Насколько быстро Африка сегодня может получить полную независимость?

— Африка может добиться полной независимости, однако важно помнить, что именно она стала последним регионом мира, сбросившим с себя путы колониализма. Символической вехой этого процесса стал 1960 год — год Африки, когда ООН приняла Декларацию о предоставлении независимости колониальным странам и народам. Примечательно, что инициатором её принятия выступил Советский Союз, однако первоначальный текст советского варианта был изменен, и в итоговом документе остались лазейки, позволившие сохранить элементы колониального контроля.

Тем не менее у Африки есть все предпосылки для дальнейшего укрепления суверенитета. Главное условие успеха — действовать сообща: поодиночке отдельным государствам сложно противостоять внешнему давлению. Именно поэтому на континенте рассматриваются механизмы всеафриканского управления, прежде всего — Африканский союз. В 2015 году организация утвердила стратегическую повестку «Африка-2063». Эта дата выбрана не случайно: в 1963 году была создана Организация африканского единства — предшественница Африканского союза. Ключевая цель Африки спустя сто лет после этого события — стать процветающим континентом с развитой промышленностью, инфраструктурой и экономикой.

— На ваш взгляд, что нужно делать сегодня Африке, чтобы стать в будущем процветающим континентом?

— Африке необходимо объединяться и развивать внутриафриканскую торговлю. Уже создана Африканская континентальная зона свободной торговли, и теперь важно совместными усилиями решать общие задачи и укреплять экономический потенциал региона. Одной из ключевых является задача создания общеафриканской инфраструктуры.

Континенту остро нужны современные технологии в промышленности и сельском хозяйстве. Их внедрение позволит справиться с проблемами голода и гуманитарной безопасности. Не менее важна энергетическая сфера: сегодня почти половина населения Африки по-прежнему не имеет доступа к электричеству. При этом навязываемые Западом программы так называемой «зелёной энергетики» не отвечают реальным потребностям региона и из-за своей высокой стоимости лишь усугубляют экономическое положение африканских стран.

— Насколько активно развиваются торговые связи России и Африки? Какие характерные особенности торговли России и Африки вы можете выделить?

— В последние годы Россия сделала очень многое для развития торгово-экономического сотрудничества с африканскими странами. Так, в 2024 году наш торговый оборот достиг 27,7 миллиарда долларов, тогда как в 2018 году, когда наблюдался предыдущий пик, он составлял 20,4 миллиарда. Для сравнения: в среднем в 2000-е годы торговый оборот не превышал 10—14 миллиардов.

К сожалению, структура торговли остается несбалансированной: около 85 % приходится на российский экспорт и лишь 15 % — на импорт из Африки. Проблема не в том, что России нечего покупать у африканских стран, а в том, что долгие годы эти рынки не рассматривались как приоритетные, работа с ними велась через посредников. Необходимо выстраивать прямые связи, поскольку африканские партнёры заинтересованы в увеличении поставок на российский рынок. С точки зрения нашего торгово-экономического сотрудничества это поможет сократить дисбаланс. Тем более, что мы сегодня говорим о переходе в расчётах на национальные валюты, для чего крайне важен баланс экспорта и импорта.

Какие-то шаги в этом направлении уже предпринимаются, и они выгодны обеим сторонам. Россия, например, сможет напрямую закупать товары тропического земледелия: кофе, какао и другие продукты, которые раньше приобретались через западных посредников. Это будет дешевле и выгоднее для всех.

— Можете назвать африканские страны, которые активнее всего сотрудничают с РФ?

— Основными торговыми партнёрами России на африканском направлении являются четыре страны, на которые приходится около 70 % товарооборота. Прежде всего, это Египет — наш главный партнер, доля которого колеблется от 30 до 40 % в зависимости от года. Также это Алжир, Тунис и ЮАР. В разные годы к ним присоединяются Нигерия, Сенегал, Кот-д’Ивуар и Марокко. Если говорить о миллиардных товарооборотах — это три страны: Египет, Алжир и ЮАР.

Однако ситуация, при которой значительная часть Африки южнее Сахары остается вне зоны наших экономических интересов, абсолютно ненормальна. А сама постановка вопроса о том, с какими странами нам нужно более активно развивать отношения, в корне неверна. Взаимодействие следует выстраивать со всеми государствами, готовыми к равноправному сотрудничеству.

Еще два года назад государства из Сахельской тройки — Мали, Буркина-Фасо и Нигер — вообще не рассматривались нами в качестве партнёров, они были полностью под французским влиянием, и никто не ожидал, что произойдут такие метаморфозы. Для нас, например, тот же Нигер стратегически важен, потому что он обеспечивает примерно 15 % всех европейских потребностей в уране. А ещё нам важна Зимбабве — это хоть и небольшая по территории страна, но она является мировым лидером по запасам платины. Недра Демократической Республики Конго, в свою очередь, содержат почти всю таблицу Менделеева, однако бандитские группировки, действующие в интересах западных государств, контролируют территорию, где происходит добыча полезных ископаемых — в частности, речь идет о движении М23. Это лишь немногие из примеров.

— Что может стать залогом успеха России в Африке?

— Подходить к Африке исключительно с позиции удовлетворения собственных ресурсных потребностей неправильно — в этом случае закономерен вопрос: чем мы отличаемся от тех же колониалистов? На мой взгляд, лицом России в Африке должно стать именно научно-технологическое партнёрство, которое идёт в тесном контакте с образовательными проектами. И в этой сфере мы уже делаем очень много. Квота на обучение африканских студентов в России увеличилась втрое — с двух до шести тысяч человек в период с 2019 по 2025 годы. Реализуются различные образовательные инициативы, действует российско-африканский сетевой университет, активно развивается взаимодействие по научной линии между российскими и африканскими исследователями.

Недавно я присутствовала на форуме «Технопром» в Новосибирске, куда приехали главы академий наук Мали, Буркина-Фасо и Нигера. На мероприятии были подписаны меморандумы о взаимодействии между Российской академией наук и академиями наук этих стран. Обсуждались приоритетные направления сотрудничества, прежде всего это сельское хозяйство, поскольку обеспечение продовольственной безопасности остаётся ключевой задачей для африканских государств. Помимо этого — энергетическое взаимодействие, космос и IT. Было принято решение о создании совместной сельскохозяйственной лаборатории России и стран альянса. Активное участие в этом процессе приняли коллеги из Сибирского отделения РАН, и в этом нет ничего удивительного. Российские регионы заинтересованы в сотрудничестве с Африкой, например, в торговой и инвестиционной сферах. Новые производства нуждаются в новых рынках сбыта, и африканский континент становится одним из самых перспективных направлений для реализации российских товаров.

— Какие страны сегодня активно налаживают с Африкой политические и экономические связи?

— Африка сегодня является зоной столкновения интересов крупных геополитических игроков. В торговле по-прежнему доминирует Евросоюз, но самой активной страной на континенте является Китай. Причем это касается не только торговли: Китай лидирует по инвестициям в инфраструктуру, он доминирует в финансовой сфере, предоставляя огромные кредиты африканским государствам, и продвигает юань в качестве расчетной валюты. Кроме того, Китай уже строит на территории Африки космический центр и завод по производству спутников. Россия тоже должна активно развивать свое присутствие на континенте, по мере возможностей страна уже делает в этом направлении многое.

— Специальная военная операция никак не повлияла на отношения России и Африки?

— Африканские страны не отвернулись от России после начала СВО, несмотря на опасения, связанные с санкциями. Действительно, расчёты очень усложнились, тем не менее все преграды успешно преодолеваются. Более того африканские государства уверены в том, что Россия победит в этом конфликте, сомнений у них в этом нет.

СВО послужила толчком к большей суверенизации этих стран: они увидели, что «небольшая» Россия с долей мирового ВВП чуть более 2 % способна противостоять коллективному Западу. После начала СВО вырос объём российско-африканского военного сотрудничества. Африканские государства очень рассчитывают на то, что Россия будет направлять на континент инструкторов, поскольку в направлениях борьбы с терроризмом, наркотрафиком и human trafficking (торговля людьми) Африка остается крайне нестабильным регионом. Страны континента надеются на помощь России. При этом наша страна, решая эти проблемы для Африки, не требует от неё «отдавать» свой суверенитет или действовать по указке Кремля. Напротив, сотрудничество выстраивается как двустороннее взаимодействие, в котором интересы России в геополитике и экономике совпадают с интересами африканских государств.

— Какие страны в Африке ориентированы больше Запад?

— Можно посмотреть на список из девяти стран, которые не приехали на саммит Россия-Африка в Санкт-Петербурге, однако нельзя говорить, что население всех этих стран прозападное. Поэтому я бы сказала, что нет прозападных стран — есть лишь элиты и лидеры, тяготеющие к Западу. Стоит учитывать, что общий настрой африканцев не в том, чтобы примкнуть к какому-то лагерю, а в том, чтобы бороться за свои национальные интересы, а это уже самая настоящая антизападная позиция. Поэтому, на мой взгляд, Африка больше антизападная, чем прозападная.

— Африка рассчитывает на военную мощь России?

— Африка может рассчитывать на нашу военную мощь, но Россия не будет туда посылать регулярные войска. В основном её присутствие осуществляется по приглашению местных властей и с согласия населения. Работа России в Африке сосредоточена на борьбе с терроризмом и подготовке местных кадров. Кроме того, Россия поставляет на континент военную технику, которая, в отличие от западной, показала высокую эффективность на фронтах СВО, и интерес к ней быстро растёт.

Стоит вспомнить, как в свое время Турция покупала у нашей страны зенитные ракетные комплексы С-400: тогда многие эксперты сомневались, что сделка будет заключена, однако я была уверена, что она состоится. В итоге Турция приобрела нашу технику, ведь она намного эффективнее западных аналогов. Сегодня Россия занимает лидирующие позиции во многих направлениях военного дела. Почему бы африканским странам не сотрудничать с нами в этой сфере? Тем более, что наша техника будет служить для защиты национальных интересов и борьбы с терроризмом.

— Какие страны заинтересованы в сотрудничестве с Россией в атомной сфере?

— Практически любая африканская страна заинтересована в строительстве атомной электростанции. Однако развитие атомной сферы требует колоссальной подготовки, и в этом смысле «Росатом» действительно действует очень правильно. Корпорация начинает с малого: обучает персонал, поставляет маленький макет реактора, создает лабораторию. Только после этого, через 10-15 лет, «Росатом» говорит о возможности строительства атомной электростанции.

Самый крупный проект корпорации на континенте — строительство АЭС Эль-Дабаа в Египте, работы идут очень активно. Марокко тоже очень заинтересовано в подобных проектах. Гана неоднократно заявляла о том, что хочет строить атомную электростанцию. Возможно, после прихода к власти нового президента в этой стране начнутся какие-то подвижки.

Для Африки развитие атомной энергетики может стать спасением, поскольку строительство таких станций могло бы решить проблемы не отдельно взятой страны, а всего региона. Российские АЭС уже зарекомендовали себя как безопасные, что открывает зелёную дорогу для сотрудничества между Россией и Африкой.

— Какие уже есть успехи у Африки в космической сфере? Как Африке помогла Россия?

— На 2024 год африканцы отправили в космос 53 спутника, которые запустили 15 государств. Естественно, это не их собственное производство и не их носители — в основном использовались французские и китайские ракеты-носители. Тем не менее Россия также активно сотрудничает с африканскими странами, прежде всего с Египтом, у которого уже запущено 10 спутников. Россия содействовала запуску EgyptSat, а еще совместно с Египтом был создан общий радиотелескоп. Кроме того, Россия сотрудничает с ЮАР, взаимодействие в космической сфере ведётся также с Эфиопией, Нигерией и Ганой.

В настоящее время Институт космических исследований РАН разработал программу запуска малых спутников на более низких орбитах, предназначенных для поиска природных ресурсов и воды. Эта инициатива станет стимулом для укрепления сотрудничества и проведения новых запусков, учитывая, что последний спутник с участием России был выведен на орбиту в 2019 году.

Продвижение этих решений, которые являются сравнительно недорогими и простыми в управлении, становится одним из направлений нашего сотрудничества. В настоящее время России целесообразно сосредоточиться на прибрежных странах с выходом к морю. Помимо ЮАР и Египта, стоит искать точки соприкосновения где-то в районе экватора — возможно, это будут Зимбабве или Ангола. Напомню, что Ангола уже запускала спутники с помощью России.

Для Африки в настоящий момент главная задача — не отправить космонавта в космос, а решить более прикладные задачи: зондирование земли, поиск полезных ископаемых, борьба с техногенными и климатическими угрозами. До сих пор на африканском космическом рынке доминируют европейские страны в лице французов и немцев, а также китайцы, которые очень активно работают в Африке.

С географической точки зрения Африка важна для России: с её территории можно наблюдать за звёздным небом и запускать космические корабли. Например, после начала СВО Россия потеряла доступ к западным спутникам, и теперь для наблюдения за Южным небом нам необходимо наладить сотрудничество со странами, которые находятся южнее экватора.

— Какие проблемы, на ваш взгляд, самые сложные для Африки? Что может угрожать Африке в будущем?

— В первую очередь это проблема политической нестабильности, военных конфликтов и отсутствия продовольственной безопасности. В Африке самые высокие в мире показатели голода, несмотря на уникальные природные условия континента. Решить эту проблему могут российские аграрные технологии.

Кроме того, континент сталкивается с серьёзным вызовом деиндустриализации — отсутствием развитой промышленности и квалифицированных кадров. Население Африки молодое, но не совсем понятно, как оно себя покажет. Высокий уровень неграмотности делает образовательную проблему особенно острой: порядка 39 % населения континента остаются неграмотными.

Естественно, инфекционные болезни и биологические угрозы в Африке представляют опасность не только для самих африканцев, но и для всего мира. Особенно тревожит деятельность западных лабораторий, которые ведут исследования с наиболее угрожающими штаммами заболеваний: на континенте циркулируют более 20 самых опасных инфекционных болезней. В этой связи угроза создания, развития и использования биологического оружия стоит очень остро. Африке здесь уготовлена роль важнейшего полигона для испытания этого оружия, ведь Запад не воспринимает африканцев как равных партнёров. Он относится к ним как к «кошечкам», на которых можно потренироваться.

Проблема нищеты также является для Африки очень болезненной, значительная часть населения континента живёт за чертой бедности, и западной помощью эта проблема не решается. Когда-то я проводила исследование в Германии и выяснила, что на каждую вложенную марку помощи Германия получает пять марок дохода.

Преодоление информационной зависимости также важно для Африки, поскольку континент зависит от западных источников информации — я лично общалась с членом парламента Демократической Республики Конго, который был в шоке от того, что все его представления о России оказались неверны. Он рассказывал, что по поступающей им информации от западных СМИ русские очень злые, хотят всех убить, вооружены автоматами, всегда в серой одежде и мрачные. Разве это имеет что-либо общее с жителями нашей страны? Именно поэтому информационная безопасность Африки важна и для России, чтобы предотвратить формирование негативных и опасных стереотипов.

Самые главные политические задачи для Африки — консолидация сил, обеспечение собственной безопасности и сохранение уникальной культуры. Африка — богатейший в культурном плане континент с удивительными традициями: здесь проживают более 2000 наций и народов, и все они особенные!

Источник: РИА Новости.