23 сентября 2021 года

состоялось очередное заседание Президиума Российской академии наук

(проводится в режиме видеоконференции)

Председательствует на заседании президент РАН академик РАН Александр Михайлович Сергеев (во второй половине заседания председательствует вице-президент РАН академик РАН Валерий Григорьевич Бондур).

Члены Президиума заслушали сообщение «Стратегии низкоуглеродного развития для России: сценарии и реалии».

Присутствовали М.Г. Решетников — Министр, Министерство экономического развития РФ, Д.В. Вольвач — заместитель Министра, Министерство экономического развития РФ, П.Ю. Сорокин — заместитель Министра, Министерство энергетики РФ.

С докладами выступили:

- Максим Геннадьевич Решетников — Министр Минэкономразвития РФ;

- член-корреспондент РАН Александр Александрович Широв, директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН;

- академик РАН Борис Николаевич Порфирьев, научный руководитель Института народнохозяйственного прогнозирования РАН;

- кандидат экономических наук Андрей Николаевич Клепач — главный экономист ВЭБ.РФ;

- Вячеслав Александрович Першуков — Специальный представитель ГК «Росатом» по международным и научно-техническим проектам;

- член-корреспондент РАН Анна Анатольевна Романовская — директор Института глобального климата и экологии им. академика Ю.А. Израэля;

- академик РАН Сергей Владимирович Алексеенко — научный руководитель Института теплофизики им. С.С. Кутателадзе СО РАН;

- кандидат экономических наук Федор Вадимович Веселов — заместитель директора по научной работе Института энергетических исследований (ИНЭИ РАН);

- член-корреспондент РАН Наталья Васильевна Лукина — директор Центра по проблемам экологии и продуктивности лесов РАН;

- доктор географических наук Владимир Степанович Столбовой — зав. отделом Единого государственного реестра почвенных ресурсов Почвенного института им. В.В. Докучаева.

==

Публикуем некоторые из докладов:

«Стратегии низкоуглеродного развития для России: сценарии и реалии». Докладчики:

академик РАН Борис Николаевич Порфирьев, 

член-корреспондент РАН Александр Александрович Широв.

В докладе рассматриваются ключевые риски реализации Стратегии долгосрочного социально-экономического развития России с низким уровнем эмиссий парниковых газов. В последние годы климатическая повестка является важнейшим драйвером структурных сдвигов в мировой экономике и рассматривается рядом ведущих стран в качестве фактора интенсификации экономического роста и закрепления своего технологического лидерства на глобальном уровне. В таком контексте усилия России по снижению углеродного следа без прямого импорта низкоуглеродных технологий и оборудования из развитых стран будут наталкиваться на непризнание (поглощающей способности российских лесов, безуглеродности АЭС и ГЭС) и рост требований по еще более радикальному снижению эмиссий. При этом Россия уже сейчас формирует значительный вклад в достижение целей Парижского соглашения по климату.

В докладе приведен перечень мер, который должен лежать в основе взвешенной национальной климатической политики. Стратегия социально-экономического развития России с низким уровнем эмиссии парниковых газов должна предусматривать соблюдение баланса между решением проблем сохранения населения, улучшения качества его жизни, и обеспечением динамичного и инклюзивного экономического роста в стране. Потенциальное заявление России о принятии обязательств по однозначному достижению углеродной нейтральности к середине века несет серьезные риски для национальных интересов. Вместо этого следует использовать более гибкую формулировку о стремлении к достижению углеродной нейтральности.

Разработка и осуществление национальных стратегий социально-экономического развития с низким уровнем эмиссии парниковых газов (далее — Стратегии) предусмотрены требованиями Парижского соглашения по климату. Эти Стратегии рассматриваются ведущими государствами мира как инструмент (а странами ЕС — как магистральное направление) структурных сдвигов и технологической модернизации их экономик. Такая политика в решающей мере обусловлена имеющимся технологическим превосходством этих стран над конкурентами и существующим научно-техническим потенциалом, которые они стремятся упрочить и расширить за счет новой «климатической» ниши. Интенсивно продвигаемая странами ЕС на международной арене климатическая повестка, которая на уровне политических деклараций провозглашает приоритет цели стабилизации климата (непревышения 1,5°С-го порога по сравнению с доиндустриальной эпохой) и ставит задачу достижения углеродной нейтральности, в первую очередь преследует экономические (в том числе и геоэкономические) цели. При этом решение собственно климатических проблем рассматривается как важный, но сопутствующий эффект, и политически еще более важный и выигрышный аргумент для продвижения выгодных для этих стран решений. При этом задача достижения ЕС углеродной нейтральности амбициозна не только политически, но и экономически.

Так, согласно экспертным оценкам, предусмотренные политикой «Европейского зеленого курса» (European Green Deal) затраты в 4 раза ниже того уровня, который необходим для сокращения эмиссий парниковых газов (далее — парниковых газов) на 55% к 2030 г. и достижения углеродной нейтральности к 2050 г. В связи с этим значительную часть издержек на осуществление «зеленого курса» руководство ЕС намерено переложить на внешних игроков. Прежде всего, на экспортеров углеродоемкой низко- и средне-технологичной продукции (включая сырьевые товары), облагая этот импорт дополнительным сбором в рамках введения так называемого пограничного компенсационного углеродного механизма (CBAM — Carbon Border Adjustment Mechanism).

В рамках существующей логики действий ЕС использование CBAM в качестве инструмента экономической компенсации собственных огромных издержек на технологическую модернизацию не предполагает принятия во внимание попыток введения аналогичных механизмов на российской территории, а также иных действий, демонстрирующих снижение углеродного следа в нашей стране. Хотя в существующих документах по введению СВАМ зачет национальных карбоновых сборов и декларируется, но, с высокой вероятностью, попытки такого зачета будут наталкиваться на рост требований со стороны властей ЕС по еще более радикальному снижению эмиссий, в том числе через игнорирование поглощающей способности российских природных экосистем, либо непризнание «зелеными» определенных видов генерации электроэнергии (АЭС, ГЭС).

Единственное, на что теоретически могут пойти страны ЕС, так это на признание сокращения эмиссий в тех случаях, когда для этой цели в России будут напрямую использоваться технологии и оборудование, производимые на их территории. В этих условиях разработка и принятие Россией Стратегии должны исходить из ряда основополагающих принципов.

Во-первых, необходимо адекватно оценивать роль нашей страны в мировой климатической политике. Россия — не только мировой лидер по снижению эмиссий парниковых газов за почти 30-летний период действия Рамочной конвенции ООН по изменению климата, не только государство с наиболее экологически и климатически чистой структурой производства электроэнергии среди крупных экономик мира, но и — благодаря своим природным экосистемам — один из главных мировых эколого-климатических доноров. Россия входит в число климатически ответственных государств мира, наиболее активно реализующих установки Парижского соглашения в части принятия добровольных обязательств (National Determined Contribution — NDC) по сокращению эмиссий.

Согласно Указу Президента РФ (№ 666 от 2020 г.), такое обязательство предусматривает непревышение в 2030 г. эмиссиями отметки в 70% от уровня 1990 г. При этом, согласно новейшему (26.02.2021) докладу РКИК ООН, обобщившему по состоянию на 20.12.2020 данные о NDC 75 стран мира (40% стран-участниц Парижского соглашения, на которые приходится около 30% общемировых эмиссий парниковых газов), совокупный объем эмиссий парниковых газов к 2030 г. сократится всего на 0,7% по отношению к 1990 г. Таким образом, принятые Россией NDC до 2030 г. неправомерно считать заниженными.

Кроме того, климатическая ответственность России проявляется и в части реализации Стратегии, завершение разработки и принятие которой в России планируется в 2021 г. В настоящее время (июль 2021 г.) из 197 государств, ратифицировавших Парижское соглашение, 120 или 61% от числа «подписантов» провозгласили гонку за достижением углеродной нейтральности (race for zero) к 2050 г. Однако Стратегии низкоуглеродного развития приняты лишь в 28 странах (включая 2 малых островных государства), которые не включают тройку государств-основных эмитентов парниковых газов: Китай, США и Индию, на которые приходится половина мировых эмиссий. Таким образом, Россия не является государством, которое значительно отстает от действий мирового сообщества в области защиты климата.

Во-вторых, Стратегия должна исходить из национальных интересов, а также целей развития России до 2030 г. (определенных указами Президента РФ № 204 от 2018 г. и № 474 от 2020 г.). Они корреспондируются с целями устойчивого развития ООН до 2030 г. и предусматривают соблюдение стратегического баланса между (а) решением проблем сохранения населения, улучшения качества его жизни, и (б) обеспечением динамичного и инклюзивного экономического роста. Устойчивый рост является главным финансовым источником решения социальных, экологических и климатических проблем, а его ключевым драйвером в среднесрочной перспективе.

Эмиссии парниковых газов в России за 1990-2019 гг. снизились на 49% с учетом сектора ЗИЗЛХ — землепользование, изменения в землепользовании и лесное хозяйство (на 33% без ЗИЗЛХ). Для сравнения, в ЕС за этот же период эмиссии снизились на 24%, а в США — выросли на 2%. Имеются в виду не только лесные экосистемы России, общемировая ценность которых увеличивается в связи с продолжающимся масштабным сведением лесов в других «легких» Земли (Амазонии), но и сохраняющиеся в нашей стране водно-болотные угодья, глобальная значимость которых обусловлена утратой в последние десятилетия 85% общемировой площади таких угодий.

В числе стран, не представивших свои обновленные NDC на эту дату — крупнейшие эмиттеры: Китай, США (представили только в апреле 2021 г.) и Индия, на которые в совокупности приходится порядка 40% мировых эмиссий парниковых газов. Обновленные обязательства из числа крупнейших эмиттеров представили страны ЕС и Россия, а также Япония, Южная Корея, ключевые экономики Латинской Америки. Принятая в 2016 г. правительством президента Б. Обамы стратегия была отменена при президенте Д. Трампе и, насколько известно, пока не легитимизирована правительством Д. Байдена.

В соответствии со сравнением углеродоемкости электроэнергии, произведенной в разных странах в 2018 г. (показывается на схеме), решение задач по снижению климатических рисков в целом не должно быть самоцелью или доминантой, но органичной и важной составляющей комплекса целей устойчивого развития России. При этом обеспечение низкого уровня эмиссий парниковых газов должно быть интегрировано (как и решение экологических проблем и задач адаптации к климатическим изменениям) в общую стратегию долгосрочного социально-экономического развития страны.

В-третьих, для достижения национальных целей развития и защиты национальных интересов Стратегия должна предусматривать комплекс мер, направленных: — во внутриэкономической сфере — на формирование и эффективную реализацию системы мер, в том числе:

- а) ускорение динамики экономического роста в 2021-2030 гг. и повышение энергоэффективности российской экономики — как основного фактора сокращения техногенных выбросов вредных и опасных веществ и эмиссий парниковых газов;

- б) поддержку стратегически важных секторов экономики, которые могут пострадать в случае агрессивного введения механизма CBAM в действие;

- в) полный учет и комплексную оценку поглощающей способности российских экосистем, прежде всего лесов и водно-болотных угодий, а также их экологически устойчивое использование и охрану — как основной ресурс стока углерода и фактор, обеспечивающий для России реалистичность выполнения требований Парижского соглашения в части повышения амбициозности уровня снижения эмиссий парниковых газов;

- г) увязку действий, указанных выше (в подпунктах а-в) с действиями по адаптации населения и экономики к изменениям климата, что, согласно расчетам ведущих мировых экспертов (Agrawala, 2011), обеспечивает наибольшую эффективность в терминах сокращения неттоэмиссий парниковых газов;

во внешнеполитической и внешнеэкономической сферах — на разработку и эффективное осуществление системы мер, в том числе:

- а) максимальное оттягивание сроков вступления механизмов CBAM в действие, апеллируя, прежде всего, к соблюдению норм ВТО и исключению дискриминации в отношении третьих стран при применении правил ЕС в отношении стран-членов по приоритетам энергетических технологий. Так, решения Совета Европы от 02.12.2020 не предусматривают ограничений использования странами-членами ЕС конкретных энергетических технологий для снижения эмиссий парниковых газов на 55% к 2030 г. по отношению к уровню 1990 г. Отмечено, что ЕС «будет уважать право государств-членов определять свой энергетический баланс и выбирать наиболее подходящие технологии для коллективного достижения климатической цели 2030 года, включая переходные технологии, такие как природный газ». Совершенно иной подход к другим странам: разработанная Европейской комиссией в феврале 2021 г. новая стратегия торговой политики для ЕС предусматривает ни много, ни мало реформирование ВТО, усиление регулирующего влияния ЕС, применяя «более жесткий, более настойчивый подход к выполнению и обеспечению соблюдения партнерами своих торговых соглашений»:

- б) взаимодействие с ведущими мировыми экономиками-реципиентами рисков CBAM, прежде всего с Китаем и США — основными торговыми партнерами ЕС, поставляющие европейским странам в том числе и товары с заметным углеродным следом; (в) взаимодействие с развивающимися странами, отличающимися высокими темпами сведения национальных лесов (прежде всего, с Бразилией, Индонезией) по оценке перспектив и возможному формированию совместной переговорной позиции в отношении зачета лесных проектов, реализуемых в развитых странах.

Указанная позиция может опираться на те же принципы, что и CBAM, учитывающий углеродный след торгуемых товаров и услуг, но применительно к учету и компенсации отрицательного влияния спроса развитых стран (ЕС, США) на импортные поставки из развивающихся стран продовольствия, древесины и других товаров и услуг, производство которых сопряжено с замещением и сокращением площадей лесных, мангровых и других природных экосистем — главных резервуаров стока углерода. Только в 2015 г. такой импорт государствами «Большой семерки» стимулировал чистую потерю в развивающихся странах 20 тыс. кв. км лесов, прежде всего тропических, отличающихся наиболее высоким поглощающим углерод потенциалом, при том, что в самих государствах G7 площадь, покрытая лесами, увеличивалась каждый год в период 2001-2015 гг.

Например, в 2015 г. в Великобритании, Германии и Франции площади их национальных лесов увеличились, соответственно, на 170, 20 и 1130 кв. км. При этом вклад их импорта в сокращение лесов в развивающихся странах составил, соответственно, –1629, –3101 и –1175 кв. км; в том числе, доля тропических лесов в указанном сокращении площади достигала 42%, 52% и 52%, соответственно (Hoang, Kanemoto, 2021). Результаты выполненных в Институте народнохозяйственного прогнозирования РАН модельных расчетов показывают, что следование Россией перечисленным принципам позволяет иметь объем накопленных неттоэмиссий парниковых газов в следующие 30 лет ниже аналогичного показателя для ЕС, что соответствует целевым значениям, озвученным Президентом России В.В. Путиным в ежегодном послании Федеральному собранию 21.04.2021.

Что касается CBAM, то на первых этапах его применения потери российских экспортеров при цене углеродных единиц в размере 50 евро/тСО2 -экв. могут составить порядка 1 млрд евро в год (менее 1% выручки), хотя постепенно, по мере увеличения облагаемой базы (за счет отмены системы «бесплатных» квот на эмиссии внутри ЕС и расширения номенклатуры продукции, подлежащей уплате CBAM — например, углеводороды пока планируется вывести за периметр механизма), эти потери будут расти и могут достигать 7 млрд евро в год (при условии обложения всего спектра сырьевых товаров). Очевидно, что при прочих равных условиях значимая потеря рентабельности может привести к снижению объема. Таким образом, действия стран ЕС по изъятию доходов внешних поставщиков в определенной степени ограничены их потребностью в импортных товарах, которые они сами не способны произвести — это не только энергетические, но и в целом широкая номенклатура сырьевых товаров.

В целом степень реагирования России на риски введения CBAM должны соответствовать масштабам этих рисков. Например, по нашим оценкам, предложения о введении внутренних углеродных сборов в России и широкомасштабном строительстве генерации на основе возобновляемых источников энергии (ВИЭ) являются избыточными. Здесь важно подчеркнуть, что углеродный след российского экспорта в ЕС на 80% обусловлен прямыми эмиссиями (то есть непосредственной деятельностью компаний-поставщиков), тогда как на косвенные эмиссии, содержащиеся в закупаемой электроэнергии, приходится только 14%, в тепле — 6%. Поэтому реализация программы Договора о предоставлении мощностей ВИЭ по строительству генерации на основе возобновляемых источников в рамках Единой энергетической системы (ЕЭС) России будет способствовать снижению всего 14%-й составляющей суммарного углеродного следа. Если же бизнес посчитает целесообразным снижать свой прямой углеродный след с помощью установки собственной ВИЭ-генерации, то ситуация меняется. Однако навязывание бизнесу «общесистемной» реакции, которая, помимо своей избыточности, несомненно выльется в рост издержек на электроэнергию, является не совсем верным способом поддержки.

К слову, чтобы полностью «озеленить» косвенный углеродный след «евроориентированных» экспортеров, ЕЭС России достаточно произвести объем безуглеродной электроэнергии в размере 4% общей выработки в стране. В настоящее время мощностей ВИЭ недостаточно для покрытия указанных объемов, но суммарная выработка на атомных и гидроэлектростанциях составляет 36% произведенной электроэнергии, то есть более чем достаточно для демпфирования претензий с европейской стороны. Если же России не удастся договориться с ЕС о признании безуглеродности АЭС и ГЭС, и будет сделан выбор в пользу строительства новых мощностей ВИЭ, то обозначенный выше 4%-й индикатор необходимо использовать как максимальный целевой ориентир.

В контексте сказанного декларация в настоящее время Россией более жестких обязательств по снижению эмиссий парниковых газов (в сравнении с официально принятыми) может создать дополнительные ощутимые риски для российской экономики. Прежде всего потому, что Парижское соглашение уже предусматривает принцип повышения амбициозности соответствующих обязательств для стран-участников. Это означает, что, приняв сейчас на себя обещание снизить нетто-эмиссии парниковых газов, например, до 60–65% от уровня 1990 г., Россия уже на рубеже 2025 г. может оказаться перед необходимостью дальнейшего ужесточения обязательств и дополнительного сокращения эмиссий, серьезно рискуя войти в противоречие с целями национального развития, включая устойчивый и инклюзивный экономический рост и пакет важнейших социальных гарантий государства по обеспечению достойного уровня и качества жизни граждан.

С не менее серьезным риском для национальных интересов России связано принятие ею сейчас конкретных обязательств по однозначному достижению углеродной нейтральности (нулевых эмиссий парниковых газов) к 2050 г. Это может создать предпосылки для дополнительного давления на отечественную экономику со стороны развитых стран, в том числе через настойчивые призывы и требования использования Россией графиков и «дорожных карт» выполнения этого обязательства, а затем — жесткого контроля их исполнения и соблюдения. При этом наша страна может оказаться под риском понести ощутимые политические и репутационные издержки. В этой связи следует отметить, что, по нашим оценкам, лишь 50% необходимого снижения выбросов для достижения углеродной нейтральности в 2050 г. могут быть достигнуты за счет повышения эффективности использования энергоресурсов и иных действий в экономической сфере. Остальные 50% должны быть обеспечены ростом поглощающей способности российских экосистем. В последнем случае такое снижение требует верификации и официального признания со стороны мирового сообщества, на что в скором времени — учитывая текущее состояние международных отношений в целом и отношений России с ее западными «партнерами» — рассчитывать трудно, тогда как возникающие при этом для нашей страны дополнительные риски вполне очевидны.

В сложившихся обстоятельствах в целях максимального снижения вышеупомянутых рисков представляется целесообразным следующий комплекс мер: — при дальнейшей эскалации темы углеродной нейтральности к 2050 г. в международных экономических отношениях и климатической политике использовать в соответствующей декларации вместо жесткой, однозначной формулировки «достижение углеродной нейтральности» более гибкую и приемлемую формулировку «о [максимальном] стремлении к достижению углеродной нейтральности». Такую или схожую формулировку использовали, в частности, Сингапур (в стратегии развития с низким уровнем эмиссий парниковых газов, 2020) и Китай (в официальном заявлении Си Цзиньпина).

Жесткая формулировка допустима только применительно к отдельным регионам, видам экономической деятельности, предприятиям или компаниям (или их группам) исключительно по их инициативе и после тщательной научной экспертизы соответствующих проектов. Примером может служить объявление о достижении Сахалинской области углеродной нейтральности к 2025 г., сделанное Президентом России в рамках его выступления на Саммите мировых лидеров по вопросам климата в апреле 2021 г.

Считаем, в рамках указанной экспертизы необходимо провести анализ и оценку (прогноз) влияния реализации конкретных мер снижения нетто-эмиссий парниковых газов на экономическую динамику, отраслевые параметры производства, цены, уровень и качество жизни населения страны и ее регионов. Параметры такого прогноза должны быть согласованы с основными направлениями стратегии социально-экономического развития, стратегиями пространственного развития и развития ключевых секторов российской экономики. Учитывая, с одной стороны, жесткие сроки, а, с другой стороны, уже имеющиеся соответствующие аналитические материалы, такая задача могла быть решена достаточно оперативно.

Презентация: СТРАТЕГИИ НИЗКОУГЛЕРОДНОГО РАЗВИТИЯ ДЛЯ РОССИИ: СЦЕНАРИИ И РЕАЛИИ (pptx, 2 Мб)

==

Член-корреспондент РАН Анна Анатольевна Романовская — директор Института глобального климата и экологии им. академика Ю.А. Израэля.

В 2019 году совокупные выбросы парниковых газов в России составили 2,1 млрд т СО2-экв без учета поглощения в сектора Землепользования, изменения землепользования и лесного хозяйства (ЗИЗЛХ) и 1,5 млрд т с его учетом. Сокращение выбросов по сравнению с уровнем 1990 года достигло 32,9% без учета ЗИЗЛХ и 48,7% с учетом поглощения.

Баланс в секторе ЗИЗЛХ достиг максимума в 2010 году — его величина составляла около 723 млн тонн СО2-экв., после этого в результате роста рубок и пожаров баланс углерода в управляемых лесах и всем секторе ЗИЗЛХ постепенно снижался и достиг уровня 576 млн тонн СО-экв. в 2019 году.

Основные проблемы современного сельского и лесного хозяйства в России по снижению запасов гумуса и падению плодородия пахотных земель, а также увеличению площадей лесных пожаров являются одновременно крупными источниками выбросов парниковых газов. По нашим оценкам, только простейшие меры по сохранению запасов почвенного углерода, борьбе с пожарами, сокращению потерь при рубках и обработке лесоматериалов и др. могут дать эффект сокращения годовых выбросов парниковых газов от 550 до 940 млн тонн СО2 экв.:

- усиление мер пожарной безопасности в лесах, в том числе мер по предупреждению пожаров, мониторингу пожарной опасности, оперативному обнаружению и быстрому тушению лесных пожаров, позволит сократить выбросы парниковых газов в среднем на 240-420 млн тонн СО2-экв. в год;

- щадящий режим лесозаготовок в лесах, предусматривающий минимальные повреждения почвы техникой, может обеспечить снижение ежегодной эмиссии на 37 млн тонн СО2-экв. Сокращение потерь древесных отходов при лесозаготовках (которое достигает в России от 40 до 50% биомассы дерева) дает снижение выбросов на 61-76 млн тонн СО2-экв. в год. Дополнительно, наращивание рециклинга бумаги до 100% и переработки освободившегося количества древесины в долгоживущие продукты может обусловить ежегодное накопление около 51-79 млн тонн СО2;

- замена лесовосстановления монокультурами хвойных пород на смешанные разновидовые культуры позволит сформировать более устойчивые к внешним воздействиям экосистемы и увеличить поглощение на 50-70 млн тонн СО2-экв. в год;

- замена экстенсивного вида использования пахотных земель на интенсивное позволит сократить потери почвенного углерода в результате оптимального внесения органических удобрений, сокращения эрозионных и дефляционных потерь. Потенциал сокращения ежегодных эмиссий на пашнях составляет около 100-160 млн тонн СО2, в почвах кормовых угодий — до 13-19 млн тонн СО2 в год. Меры по уменьшению вымывания азота вносимых минеральных и органических удобрений могут обеспечить сокращение ежегодных выбросов парниковых газов в стране дополнительно на 4-8 млн тонн СО2-экв. Сопутствующими выгодами в результате такой системы управления землями станет обеспечение продовольственной безопасности в стране, а также повышение адаптационного потенциала сельскохозяйственных земель.

Очевидно, что тематика «климатической нейтральности» и глобального энергоперехода для России являются, в отличие от стран Европейского союза, разными вопросами. Россия способна добиться нейтральности только при реализации сравнительно дешевых мер, которые соответствуют основным национальным приоритетам:

- повышение энергоэффективности (гос.программа до 2020 предусматривала рост энергоэффективности на 40% и сокращение выбросов ПГ на 409 млн тонн СО2 экв. в год);

- модернизация и ликвидация технологической отсталости промышленности (внедрение НДТ);

- диверсификация экономики (несмотря на поручения Президента зависимость российского ВВП от ископаемого топлива в 2010-2018 гг. повысилась);

- сохранение природных экосистем и биоразнообразия;

- сокращение антропогенного воздействия на климатическую систему и защита будущих поколений.

России следует развивать более активную позицию на климатической международной арене и претендовать на лидирующую роль по достижению климатической нейтральности. При этом, достигая своих целей по энерго- и ресурсосбережению в качестве сопутствующей выгоды будет достигнуто необходимое сокращение выбросов парниковых газов без сокращения объемов производства.

К сожалению, финансовые оценки затрат на интенсивный и агрессивный сценарии в текущей версии Стратегии долгосрочного развития России с низким уровнем выбросов парниковых газов вызывают сомнения: сохранение энергетических и природных ресурсов оказывается «невыгодным» в силу недоучтенной стоимости используемых природных ресурсов и экосистемных услуг, отсутствия корректных оценок падения доходов населения страны в сценарии «business-as-usual» в средне- и долгосрочной перспективе, а также недоучтенного экономического ущерба от изменения климата и его растущего тренда. Только с этими финансовыми оценками должны сопоставляться затраты на модернизацию и повышение энергоэффективности.

Презентация: Потенциал сектора ЗИЗЛХ в сокращении выбросов и увеличении поглощения парниковых газов (pptx, 233 Kб)

==

«Энергетические технологии, удовлетворяющие требованиям сокращения выбросов СО2».

Академик РАН Сергей Владимирович Алексеенко — научный руководитель Института теплофизики им. С.С. Кутателадзе СО РАН, Новосибирск.

Энергетика — базис экономики любой страны вне зависимости от технологического уклада. Однако сегодня в обществе возникла беспрецедентная ситуация, когда необходимо безотлагательно принимать принципиальные решения по дальнейшему развитию мировой энергетики, что обусловлено экологическими проблемами. Наблюдаемый рост температуры поверхности Земли связывается с глобальным потеплением, основной причиной которого считаются выбросы парниковых газов — прежде всего, CO2. Полагается, что антропогенная эмиссия CO2 играет ключевую роль, а главным виновником антропогенных выбросов объявлена энергетика на органическом топливе, поскольку ее вклад в выбросы парниковых газов составляет ¾. При выполнении требований Парижского соглашения структура мировой энергетики в ближайшие десятилетия должна претерпеть радикальные изменения в результате вытеснения угля и замещения его природным газом и безуглеродными источниками, а в последующем — полный отказ от ископаемого топлива в энергетике.

Критический анализ данных по изменению климата и его моделированию показывает следующее: (1) При любых реальных сценариях развития энергетики глобальное потепление продолжится и уровень в 1,5С будет достигнут в середине столетия, но далее прогнозы расходятся, и результат может зависеть от действий человеческого сообщества. (2) Парижское соглашение не может быть реализовано в полной мере, но глобальная декарбонизация энергетики неизбежна. (3) В России потепление климата ведет к значительному сокращению потребности в топливе в основном из-за снижения расходов на обогрев.

В числе разумных рекомендаций выделим такие: (1) Последовательно осуществлять декарбонизацию энергетики со скоростями, не превосходящими экономические возможности страны. (2) Сосредоточить усилия на повышении интенсивности биосферного стока (лесоразведение, борьба с лесными пожарами и др.).

Основные направления снижения выбросов CO2 заключаются в следующем:

(1) Развитие так называемой «Теплоэнергетики без CO2». Традиционный подход состоит в повышении эффективности производства энергии — чем выше КПД, тем меньше потребляется топлива, и тем меньше выбросы СО2. В числе наиболее эффективных технологий: Парогазовые установки (ПГУ) на природном газе; Угольные энергоблоки с суперсверхкритическими параметрами пара. Эффект — снижение выбросов СО2 до 50%. Радикальный подход состоит в применении технологий с секвестированием СО2. Наибольшие перспективы: Цикл Аллама на природном газе (сжигание в атмосфере кислорода и использование сверхкритического СО2 в качестве рабочего тела); Газификация угля с получением синтез-газа и последующим его использованием в цикле Аллама (цикл Аллама на угле); Разные методы утилизации СО2, особенно его минерализация. Эффект — снижение выбросов вплоть до нуля!

(2) Освоение возобновляемых источников энергии (ВИЭ) и разработка эффективных методов преобразования и хранения энергии, включая топливные элементы. К основным видам ВИЭ относятся: солнце; ветер; биомасса, в том числе органические отходы; гидроресурсы (малые водостоки); геотермальные ресурсы. Среди наиболее перспективных видов ВИЭ выделяется геотермальная энергия, точнее ее составляющая в виде петротермальной энергии, то есть тепла сухих пород Земли на глубинах от 3 до 10 км с температурой до 350 С. Это наиболее экологически чистый источник энергии из всех остальных видов. Можно утверждать, что петротермальной энергии достаточно, чтобы навсегда обеспечить человечество энергией!

(3) Вне всяких сомнений будущая энергетика будет базироваться на источниках с максимально высокой концентрацией энергии. И здесь вне конкуренции ядерная энергетика, которая обладает также неоспоримой экологической чистотой. В перспективе — атомные электростанции (АЭС) с реакторами на быстрых нейтронах и замкнутым ядерным топливным циклом (ЗЯТЦ).

(4) Энергосбережение — один из главных подходов в решении экологических проблем. Снижение энергопотребления — сокращение выбросов СО2. Потенциал энергосбережения России огромен — 40%!

В докладе рассмотрены также другие подходы, которые являются производными от перечисленных выше 4 направлений — водородная энергетика, низкопотенциальная энергетика, новые материалы, цифровая энергетика, распределенная генерация, технологии переработки горючих отходов, технологии утилизации CO2 (захоронение; минерализация), электротранспорт.

==

«Возможности и риски стратегии низкоуглеродного развития в электроэнергетике России».

Кандидат экономических наук Федор Вадимович Веселов — заместитель директора по научной работе Института энергетических исследований (ИНЭИ РАН).

В мире с 2000 года сложились разнонаправленные тенденции эмиссии парниковых газов от энергетического использования топлива (прежде всего СО2):

 развитые страны уже на пути декарбонизации,

 развивающиеся наращивают выбросы, решая задачи устойчивого экономического роста и преодоления энергетической бедности

При этом электроэнергетика является отраслью, где снижение (в развитых странах) или рост (в развивающихся) опережает средние темпы по национальной экономике стран. Примеры приведены на слайде 1. По данным Международного энергетического агентства, с 2000 по 2018 год:

 В Евросоюзе суммарные выбросы от СО2 от сжигания топлива снизились на 17%, а в электроэнергетике — на 25%

 В Китае при общем росте выбросов СО2 в 3 раза выбросы от электростанций выросли в 3,4 раза

 В России же при небольшом росте суммарных выбросов СО2 от сжигания топлива на 8% эмиссия в электроэнергетике снизилась на 8%

Именно электроэнергетика выступает в «авангарде» изменений в соответствующих национальных стратегиях низкоуглеродного развития. Во многом это связано с уникальными возможностями вовлечения отрасли неуглеродных энергоресурсов в производство электроэнергии, а также повышением интереса к электроэнергии, как новому энергоносителю, замещающему органическое топливо на транспорте, в промышленности или коммунальном секторе.

В настоящее время электроэнергетика является крупнейшим эмитентом СО2 — в крупнейших экономиках мира на нее приходится от трети до половины выбросов от сжигания топлива. При этом, как показано на слайде 2, по данным Международного энергетического агентства, удельная эмиссия СО2 на произведенный киловатт электроэнергии (или углеродная интенсивность) в электроэнергетике России составляет около 0,25 кг СО2/кВт.ч. Это ниже мирового (0,44) и сопоставимо с европейским уровнем (0,23).

Такой результат обеспечивается за счет:

• высокой (55%) доли газа в структуре первичных энергоресурсов для электроэнергетики

• высокой доли теплофикационного оборудования (ТЭЦ) в структуре мощностей

• заметной (25%) доли неуглеродных типов электростанций (в основном атомных и гидростанций)

Однако есть и целый ряд направлений для дальнейшего снижения углеродной интенсивности в отрасли в 2035-40 гг., в том числе:

• Повышение эффективности использования газа при переходе на парогазовое оборудование

• Активное развитие теплофикации, распределенной ко-генерации (в т.ч. с использованием биомассы и биогаза)

• Развитие ВИЭ-электростанций (включая микрогенерацию) и агрегированное управление возобновляемыми ресурсами и накопителями

• Развитие атомной энергетики, переход к замыканию ядерного топливного цикла

• Развитие крупных гидростанций как альтернативы новым угольным станциям в восточных районах 

Говоря об изменениях в электроэнергетике в контексте общей стратегии развития страны с низким уровнем выбросов парниковых газов, нельзя не отметить, следующее:

• отсутствие долгосрочного целеполагания в части требований по снижению выбросов СО2 от электростанций сдерживает выбор наилучшей стратегии низкоуглеродного развития в отрасли.

• инерционность же решений, принимаемых и реализуемых в ближайшие 10-15 лет, не позволит быстро и недорого перейти на более климатически амбициозные траектории развития отрасли

Выполненное нами моделирование вариантов низкоуглеродной перестройки в электроэнергетике при различных способах углеродного регулирования и жесткости такого регулирования позволяет выделить основные «технологические развилки» (альтернативы):

• Потенциал снижения выбросов в теплоэнергетике за счет современных газовых технологий и ко-генерации значителен, но ограничен без перехода к технологиям улавливания углерода

• Интенсивное развитие возобновляемой энергетики потребует сопоставимых затрат на перестройку всей энергосистемы и сетевой инфраструктуры

• Атомные электростанции обеспечивают наибольшее снижение эмиссии на 1 ГВт мощности при разумной стоимости, но требуется кратное увеличение масштабов атомной программы до 2050 года

Результаты моделирования, приведенные на слайде 3, показывают что снижение выбросов СО2 в электроэнергетике на 20% от отчетного может быть с разным уровнем затрат реализовано с опорой на тот или иной тип неуглеродных электростанций. Более амбициозные цели (30% ниже отчетного и более) потребуют мобилизации по всей технологической линейке неуглеродных электростанций с увеличением их доли в структуре мощностей до 60% и более.

При этом введение углеродных платежей, даже с их ростом до 100 долл на тонну, позволит лишь удержать уровень эмиссии около отчетного. Серьезное снижение (до 25% от отчетного уровня) можно ожидать только при переходе к интенсивному росту атомной энергетики существенно выше, чем предполагают имеющиеся стратегии.

Главным индикатором экономических последствий низкоуглеродной перестройки электроэнергетики является необходимая цена электроэнергии. Расчеты, проведенные в ИНЭИ РАН, показывают, что в рассмотренных сценариях перестройки электроэнергетики при тех или иных мерах регулирования эмиссии СО2:

• быстрый рост инвестиционных расходов по изменению технологической структуры в отрасли будет основным и серьезным фактором роста цен электроэнергии.

• Достигаемый при этом эффект от снижения топливных затрат будет отложенным по времени и недостаточным для компенсации инвестиционных расходов

• В результате реализация вариантов более глубокой низкоуглеродной перестройки потребует большего и более длительного роста цены электроэнергии

На слайде 4 показано, что сокращение эмиссии на 20% от отчетного уровня может обернуться ростом среднеотпускной цены электроэнергии до 15% в реальном выражении уже к 2030-35 гг. и до 30% — к 2050 г. Сокращение эмиссии на 30% от отчетного уровня потребует роста цены на 30% уже к 2030-35 гг.

Введение углеродных платежей в еще большей степени будет способствовать росту цены электроэнергии. При ставках 40-100 долл к 2050 году рост цены (в реальном выражении) составит 1,4-2 раза от отчетного.

Однако негативные ценовые последствия могут быть существенно уменьшены при более интенсивных сценариях развития атомной энергетики, а также при эффективном реинвестировании углеродных платежей в другие отрасли в мероприятия по энергосбережению, энергозамещению и иные проекты, обеспечивающие снижение эмиссии парниковых газов

Таким образом, активно включаясь «климатическую гонку», Россия не избежит общемировой тенденции и за менее углеродоемкую электроэнергию потребуется платить больше.

Однако в какой мере экономика готова к этому, каковы приемлемые инвестиционные и ценовые ограничения? Это вопросы для серьезного межотраслевого анализа, моделирования сценариев социально-экономического развития страны и регионов совместно со сценариями изменений на внешних энергетических рынках, изменений структуры энергетического баланса и параметров ценовой и налоговой политики во всем ТЭК. Здесь видится важная возможность для интеграции усилий как на уровне научных организаций РАН, так и на межведомственном уровне, при формировании взаимосогласованной системы документов стратегического планирования, обеспечивающих реализацию наилучшего для экономики страны сценария развития и снижения эмиссии парниковых газов.

Презентация: Возможности и риски стратегии низкоуглеродного развития в электроэнергетике России (pptx, 579 Kб)

==

«Комментарии и предложения к проекту Стратегии социально-экономического развития Российской Федерации с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года».

Член-корреспондент РАН Наталья Васильевна Лукина — директор Центра по проблемам экологии и продуктивности лесов РАН.

Из распоряжения:

1. Утвердить прилагаемую Стратегию социально-экономического развития Российской Федерации с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года (далее — Стратегия).

2. Федеральным органам исполнительной власти руководствоваться положениями Стратегии при разработке и реализации отраслевых документов стратегического планирования, государственных программ (подпрограмм) Российской Федерации и иных документов стратегического планирования.

Комментарий.

Целесообразно дополнить пункт 2 : ….а также при разработке нормативных правовых актов Правительства Российской Федерации, федеральных органов исполнительной власти, принимаемых в рамках реализации полномочий, установленных законодательством Российской Федерации… Это важно, поскольку мало учесть эти положения в госпрограммах и других документах стратегического планирования, их надо реализовать.

Базовый сценарий стратегии

(принят в качестве основного сценария реализации Стратегии, затраты на реализацию Базового сценария оцениваются в 1,5 % от российского ВВП)

«…создаются условия для широкой реализации климатических проектов, прежде всего, по повышению энергетической эффективности реального сектора экономики….создается система наблюдений за поглощающей способностью природных экосистем на всей территории Российской Федерации».

Комментарий. Что собой представляет, как и кем реализуется такая система наблюдений? В тексте Стратегии следует указать.

Цели стратегии

Целями Стратегии социально-экономического развития Российской Федерации с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года (далее — Стратегия) являются достижение диверсифицированного устойчивого социально-экономического развития Российской Федерации, характеризующегося низким уровнем выбросов парниковых газов….

Комментарий:

Для достижения углеродной нейтральности нужно как снижать объемы выбросов парниковых газов, так и повышать объемы их поглощения природными системами, в том числе лесами. Предлагается дополнить Стратегию еще одной целью:

- сохранение и повышение поглощающей способности естественных (природных) экосистем — поглотителей парниковых газов, аккумуляторов и хранителей углерода

Задачи стратегии

Для достижения целей Стратегии необходимо решение следующих взаимосвязанных задач:

— формирование эффективной национальной системы учета и регулирования выбросов парниковых газов;

— развитие национальной системы мониторинга и прогнозирования выбросов парниковых газов;

— формирование правовой основы и инфраструктуры для реализации климатических проектов.

Комментарий по разделу:

Создание правовой среды не может являться задачей Стратегии, это инструмент ее реализации. Задачу 3 следует сформулировать:

— реализация климатических проектов.

При этом формирование правовой основы для них отнести к мероприятиям по реализации стратегии.

Однако необходимо дополнить перечень задач в соответствии с вводной частью проекта Стратегии:

- формирование эффективной национальной системы учета поглощающей способности природных систем;

- сокращение эмиссии парниковых газов от лесных пожаров и повышение продуктивности лесов.

Текущие меры по ограничению выбросов парниковых газов

Согласно проекту, «Российская Федерация максимально концентрирует усилия на снижении антропогенных выбросов парниковых газов и увеличении их поглощения, включая реализацию следующих мер:

...меры по защите и повышению качества поглотителей и накопителей парниковых газов, включая рациональное ведение лесного хозяйства, облесение и лесовозобновление на устойчивой основе…»

Комментарий.

С этим невозможно согласиться. На самом деле, в России площади лесных пожаров не снижаются, превышают ежегодно десять миллионов гектар, 90 % пожаров возникает по вине человека (неосторожное обращение с огнем, профвыжигание и др.). При этом значительно уменьшаются запасы углерода в растительности и почвах и происходят огромные пирогенные эмиссии парниковых газов в атмосферу.

Эффективность мероприятий по лесовосстановлению очень низка, поскольку не проводятся соответствующие уходы за посадками. При этом для увеличения поглощения парниковых газов нужны другие подходы к восстановлению лесов, чем для создания монокультур из целевых хвойных пород для обеспечения древесиной. Такие подходы разработаны и продолжают разрабатываться институтами РАН.

Лесное хозяйство, в том числе лесоразведение, на заброшенных сельхозземлях, площадь которых превышает 70 миллионов га, не организуется, напротив, запрещается расти лесу на этих землях (требуется уничтожать спонтанно появившиеся леса), несмотря на два Поручения Президента РФ (2013 и 2020 г). Таким образом, Поручения Президента не только не выполняются, а выполняются «с точностью до наоборот». При этом до сих пор не переданы в лесной фонд бывшие колхозные (уже высоковозрастные) леса, весьма привлекательные для реализации мошеннических схем их рубки.

Поэтому этот раздел требуется полностью переработать, описать фактическую ситуацию с отсутствием достоверной информации по поглощающей способности лесов, низкой производительностью лесов и массовыми лесными пожарами, что существенно препятствует реализации потенциала российских лесов поглощать парниковые газы.

Текущее состояние и перспективы охраны и использования лесов

Согласно проекту, «…Для достижения национальных целей развития Российской Федерации к 2024 году будет обеспечен 100% баланс выбытия и воспроизводства лесов, что позволит сократить выбросы парниковых газов в результате обезлесения и деградации лесов, а также будет способствовать увеличению накопления углерода в лесах…. …».

Согласно проекту Стратегии, для реализации базового и интенсивного сценариев необходимо принятие следующих дополнительных мер:

— в землепользовании, сельском хозяйстве и лесном хозяйстве: сокращение площади лесных пожаров, лесовосстановление.

— интенсификация лесопользования в регионах с развитой инфраструктурой;

Комментарий:

Интенсификация лесопользования предусматривает увеличение объема рубок. Рост поглощающей способности лесов зависит не от объема рубок, а от производительности лесов, т.е. от прироста древесины на единице лесной площади, что достигается эффективностью лесного хозяйства. Предлагается слова «интенсификация лесопользования» заменить на «повышение эффективности лесного хозяйства».

«Сохранение и увеличение поглощающей способности лесов»

Предусмотрено проведение следующих мероприятий:

- смена экстенсивного вида использования земель в лесном хозяйстве на интенсивные практики…;

Комментарий: Под интенсивными практиками понимается интенсификация лесопользования, то есть объема рубок. Рост поглощающей способности лесов зависит не от объема рубок, а от производительности лесов, т.е. от прироста древесины на единице лесной площади. Интенсификация лесопользования приведет к истощению почвенного углерода и плодородия почв, снижению биоразнообразия лесов, что убедительно показала практика такого лесопользования в скандинавских странах, которые отказались от модели интенсификации лесопользования.

- сокращение потерь древесины при ее заготовке и обработке;

Этот пункт требует пояснения

-увеличение площадей, на которых проводится восстановление лесов после стихийных бедствий;

-ускоренное воспроизводство лесов и лесовосстановление на вырубках и гарях с использованием посадочного материала улучшенного качества и оптимального породного состава;

Комментарий.

Искусственное лесовосстановление на гарях, площадь которых в настоящее время составляет 27 млн га, при их ежегодном росте в 3-5 млн га , а тем более с использованием посадочного материала улучшенного качества, недостижимо, даже в долгосрочной перспективе. 100% баланс выбытия и искусственного воспроизводства лесов недостижим.

В качестве индикатора реализации Базового сценария приведено

- отношение площади лесовосстановления и лесоразведения к площади вырубленных и погибших лесных насаждений (процентов), увеличение с 75 до 100%.

Комментарий. Данный индикатор не отражает величину поглощения парниковых газов лесами и не может применяться в качестве оценки эффективности ведения лесного хозяйства. Предлагается в качестве оценочного показателя применять величину среднего периодического прироста в управляемых, то есть эксплуатационных и защитных, лесах и размер покрытой лесом площади в резервных (неуправляемых) лесах.

--

В обсуждении принимали участие:

ак. М.П. Кирпичников, ак. А.А. Дынкин, ак. Р.И. Нигматулин, ак. А.Г. Забродский.

х х х

Члены Президиума обсудили и приняли решения по ряду других научно-организационных вопросов.