Монография продолжает цикл исследований авторов, посвященный топонимии заговоров Русского Севера. В ней рассматриваются имена собственные камней, которые встречаются в заговорных текстах Восточной Славии, – в первую очередь русских и белорусских. Книга состоит из трех глав. Первая глава посвящена главному мифоорониму восточнославянского фольклора – Алатырю, количество фиксаций которого исчисляется сотнями, вариантов и контаминантов насчитываются десятки, а ареал покрывает Русский Север, северо-запад, запад, юг, центральную часть России, Поволжье, территории вторичного заселения – Урал и Сибирь; за пределами России – Белоруссию и территорию поселения белорусов в Литве. Авторы исследуют функционирование этого онима в фольклоре (жанры и мотивы); предлагают обзор этимологических версий, высказывавшихся для имени Алатырь начиная с XIX в.; анализируют объем и структуру ассоциативно-контаминационного поля этого имени; приводят перечень вариантов и контаминантов с указанием их частотности и географии; разбирают эпитеты Алатыря и устанавливают их имяпорождающий потенциал. Во второй главе анализируются имена собственные камней, не связанные с Алатырем: указываются география и количество их фиксаций, выдвигаются мотивационные версии, выявляются признаки фольклорного образа магического камня, релевантные для мифологической топономинации. Третья глава, озаглавленная «Вместо заключения. Где все-таки стоит искать прообраз Алатыря?», содержит подробную историю изучения Алатыря, а также текстоведческий комментарий относительно времени и путей появления этого онима в письменных источниках. В ней авторы предлагают свое видение этимологии знаменитого мифооронима.

В монографии контрастивно изучаются культурно-языковые образы француза и «французскости» в русском языке, русского и «русскости» во французском. Анализируется ядро языковых образов – системно-языковые факты, во внутренней форме которых есть прямое указание на «русскость» или «французскость»: в русском языке – производные от этнонимов француз, галл и топонима Париж; во французском языке – производные от слов Russe, Russien ‘русский’, Cosaque ‘казак’ → ‘русский военный’ → ‘русский’, Moscou ‘Москва’, устар. Moscovite ‘житель Московии, русский’; кроме того, в поле внимания авторов попадают устойчивые сочетания, в состав которых входят указанные слова. Рассматриваются тематические сферы вторичной семантики: ПРИРОДА; ИСТОРИЯ; МАТЕРИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА; ДОСУГ, ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА; ЧЕЛОВЕК СОЦИАЛЬНЫЙ И ФИЗИЧЕСКИЙ. Авторы выявляют мотивацию языковых фактов и анализируют оценочную составляющую их семантики.